Синай и Палестина. Из путевых заметок 1865 года. Дмитрий Смышляев

перевозкой на верблюдах монастырских тяжестей и путешественников; но это право они разделяют, кажется, и с алеикатами. В Торе и Раифе они ухаживают за пальмовыми садами, принадлежащими Синайскому монастырю. Таким образом, все три племени находятся в большей или меньшей зависимости от монастыря и им существуют. Это много, по всей вероятности, способствовало к укрощению в этих племенах независимого и хищного характера, столь свойственного бедуинам вообще. Например, Гассан, принадлежащий к племени алеикатов, был наказан за свою дерзость, но не только не ожесточился вследствие такой расправы, как бы следовало истому бедуину, но, возвратившись после исправления в монастырских стенах, подошел к своему шейху, вытащил конец полотенца, которым повязан красный фес шейха, завязал на нем узел и заткнул опять на прежнее место, говоря: «Я люблю этого человека и из любви к нему даю доказательство, что не буду мстить». Вся дорога поэтому от Суэца до Синая довольно безопасна. Русские поклонницы даже не боятся пускаться в этот путь. Случаи убийств, правда, бывают почти каждогодно, но в них уже виноват, кажется, русский задор. Когда я спросил архимандрита Кирилла в Джуваниэ перед отъездом из Каира: «Нужно ли нам оружие?» – то он отвечал очень серьезно: «А на что вам? У арабов есть ружья».

      Бедность бедуинов и уменье довольствоваться малым – изумительны. Едва одетый, тощий, постоянно голодный, спящий холодными ночами под открытым небом, бедуин возбуждает невольную жалость. Обыкновенно наши проводники, пять человек, брали пригоршню муки из кукурузы, делали из нее лепешку в две четверти[17] в диаметре и пекли ее под пеплом из верблюжьего навоза, потом делили ее на пять частей и съедали; затем растирали в деревянной чашке немного пережженного кофе, варили его и пили. Это их обед и ужин. Поутру та же история, иногда лишь присоединялась пригоршня кукурузных зерен, зажаренных под пеплом. Вообще рассчитано, что бедуины употребляют твердой пищи средним числом шесть унций[18] в день. Немудрено, что они одолевали нас хлебом. Поутру и ввечеру являются по одному в палатку, присядут на корточки и говорят: «Хаваджи! хлеб!» Дашь ему кусок – и доволен. Но я раз дал табаку, и они стали являться с новой просьбой: «Хаваджи! дахан!» А там, наконец, и кагва (кофе) и цукра (сахар) им понадобились. При избытке это, конечно, ничего; но когда припасы наши стали приходить к концу, то назойливость наших проводников ужасно надоедала.

      Черты лица бедуинов весьма выразительны и по большей части приятны, особенно глаза; зубы поразительной белизны; рост средний; все худощавы, живот ввалился внутрь; на ногу быстры; манеры их не только не имеют ничего грубого, но по большей части полны изумительной грации.

      Полная одежда их заключается в рубашке белого миткаля, концы рукавов которой вырезаны от локтя и оканчиваются сзади длинными остриями: в эти углы наши арабы обыкновенно завязывали