– Кинолог сказал, что и в том, и в другом случае, уже у трупов пёс отказался идти, почему, он не понял.
– На дороге к дачам попробуйте. Так, товарищ Авдеев, отправляйтесь немедленно туда. Сами на коленях облазьте всю дорогу, деревню, дачи, Дом отдыха! Ищите свидетелей, машину, врача… Работайте, работайте! Подключайте участковых, постовых, всех, кого сочтёте нужным. Дело должно быть расследовано в кратчайшие сроки. Мало того, что оно на контроле у прокуратуры, так ещё и Райком подключился. И поинтересуйтесь у наших соседей: не было ли у них похожих случаев. И, вообще, что я вас учу? Не первый год в сыске, сами всё знаете.
Глава девятая. «Всё тайное…»
– Слышь, Жила, баба какая-то цацку признала! Пошла в легавку. Рожу этого хмыря, – Кунга, он же вор-домушник Кунгоев Ришат Ришатович, кивнул на испуганного Лёньку, – старик срисовал, и марухину, наверняка, тоже. Что будем делать? – он теперь без всякой жалости смотрел на провинившегося подельника.
Жила медленно повернулся к стоявшему за его спиной Лёньке.
– Что скажешь? Как отмазываться будешь? – он угрожающе потёр рукой огромный кулак. – А покажи-ка, Ухо, мне ту цацку, за которую ты «вписался» в «кисляк».
Лёнька мелко закивал головой, доставая из кармана кулон.
Жила с интересом принялся его рассматривать.
– И вот эту бимбару ты решил подарить своей марухе? Она что, вместе с рыжьём лежала? Или ты, может, ещё что «подрезал»? А? – Жила приблизил своё лицо так близко, что в глазах Лёньки оно расплылось жёлтым блином.
– Не-е! Век свободы не видать! Только шкатулку «тиснул», там всё и лежало, – кивнул Ухо, испуганно пряча глаза, – а чё? Лёльке понравилась. – Он нервно подёргивал плечами.
– Да-а, борзой ты, однако! Понравилась! А чего ж она тогда её в скупку отнесла? Или узнала, что ты рыжьё от нас «закосил»? Надеялась, что «показуху» или цепуру «рыжую» подкинешь? Ну? Узнала? – Жила опять схватил Лёньку за грудки и с силой встряхнул.
– Не-е, – замотал тот головой. – А за скупку, Жила, я ей, уб даю, «рога обломаю»!
– Фраернулся ты, Ухо, по полной. Ладно, живи пока. А будешь у своей бабы ханку жрать, быстро «спалишься». За тебя и за бабу твою на кичман не пойдём, скорее, тебя вместе с ней и закопаем, – Жила громко захохотал, показывая желтые прокуренные зубы.
Лёнька облегченно вздохнул: наказание за его промах откладывалось на неопределенный срок, может быть, всё образуется. Лёльку, как обещал, придётся наказать. Ну, не сильно, конечно, но… чтобы «памятка» была. Синяк под глазом для Жилы будет достаточным доказательством того, что Ухо выполнил своё обещание.
Но с Лёнькой к Лёльке по настоянию Жилы пошёл Кунга.
Ухо понял, что «проучить» подружку придётся по-настоящему. «Ну, не до смерти же, в конце концов, переживёт! Зато потом будет аккуратней», – успокаивал он себя. Но с другой стороны, очень уж не хотелось бить подружку. И всё же перевешивало мужское достоинство, поруганное напарниками. И «закон»…
Алла