Но как бы ни были прекрасны эти дворцы, в душе Великой княгини Гатчина остается самым дорогим местом. Ведь именно здесь брат Сергея Александровича с женой оказали Елисавете Феодоровне столько родственного внимания. Так безоговорочно приняли это дивное хрупкое создание в свою семью.
Сергиев дворец. Свято-Елисаветинские чтения. Современная фотография
Именно в Гатчине завершили свою работу 10-е Свято-Елисаветинские чтения, которые открылись в Сергиевском дворце. Чтения почтили своим присутствием и докладами митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир и митрополит Воронежский и Борисоглебский Сергий. Заседания вел епископ Егорьевский Марк, заместитель Председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата. Чтения уже не первый год организуют Паломнический центр Московского Патриархата, Марфо-Мариинская обитель милосердия и Государственная академия славянской культуры.
3.2. «17 тетрадей»
Как же происходило изначальное вхождение Великой княгини в мир русского языка и русской культуры?
В Российском Государственном историческом архиве Петербурга данный документ называется «17 тетрадей». Тоненькие тетради эти, исписанные, как правило, карандашом (в целях облегчения правки), содержат уроки обучения Елисаветы Феодоровны русскому языку. Интересна методика обучения, которую применяла гофлектриса Екатерина Шнейдер. Тексты и слова к ним, которые предлагались Великой княгине, всегда были откликом на реальные события. Обучение происходило в Петербургский период жизни и во время отдыха в подмосковном имении Ильинское. В первых заметках, написанных по-детски, сообщается о том, как она прибыла на отдых из Петербурга в Ильинское, в их милый дом, как развешивали картины, расставляли мебель. На следующий день после завтрака отправились в Усово, где осматривали дома и искали в лесу грибы; жаль, что ничего там не было, только несколько гнилых подберезовиков. Пребывание здесь ей очень нравится, она много рисует, читает и т. д.
Огорченная своим стилем и количеством ошибок, Великая княгиня в учебной тетради пишет доброй терпеливой учительнице: «Милая Екатерина, я надеюсь (подчеркнуто Елисаветой Феодоровной. – И.К.) все это было бы смешно, когда бы не было так грустно»[168].
По первым ученическим сочинениям Елисаветы Феодоровны можно судить об упорстве, с каким она овладевала русским языком, о ее повседневной жизни и любимых занятиях, о тех людях, которым она благодарна за доброжелательность