Это, конечно, звучит прекрасно, но вспомним о той самой «германской пропаганде», о которой писал Родзянко, о недавних кровавых событиях, произошедших в войсках. Понятно, что призывы на уровне «Русс, сдавайся!» были неэффективны, а вот революционная агитация и демократические лозунги многих брали за живое… Нет сомнения, что на данном этапе интересы противника и большевиков совпадали, но это совсем не значит, что последние работали на противника. Как видно, с «деструктивной» – от кого бы она ни шла – пропагандой и ее последствиями не могло и не умело бороться не только царское, но и Временное правительство, фактически «выпустившее джинна из бутылки»… Последующие попытки подавить убеждения пулеметами привели к обратному результату.
Итак, контрразведывательная служба получила новые правовые и организационные основания для своей деятельности: теперь она существовала и действовала легально, в государственно-правовом поле, – как действовали спецслужбы других стран; права и обязанности ее сотрудников были определены верховной властью и доведены до всеобщего сведения граждан.
После принятия всех этих документов «организация контрразведывательной службы определялась в соответствии со структурой вооруженных сил – она делилась на сухопутную и морскую.
Сухопутная контрразведка состояла из двух автономных структур: тыловой и на театре военных действий. Главными оперативными подразделениями оставались, как и прежде, Контрразведывательное отделение Генерального штаба (КРО ГУГШ) – в тылу, Контрразведывательное отделение штаба Верховного главнокомандующего (КРО Ставки) и контрразведывательные пункты – на фронте.
Согласно “Временным положениям”, на КРО ГУГШ возлагались обязанности общегосударственного масштаба: организация контрразведывательной службы