Особо пристальное внимание военные контрразведчики обращали на деятельность японского военного агента подполковника Мотодзиро Акаси. И небезуспешно: 26 декабря 1903 года, как сообщила «наружка»[19], он получил по почте письмо: «Буду на другой день в то же время. Ваш 1».
Блаженные времена для контрразведки! От такого текста за версту пахнет конспиративным шпионским посланием, и руководство Разведочного отделения поспешило принять соответствующие меры по усилению наблюдения, так что вскоре выяснилось, что квартиру помощника военного агента – капитана Тано регулярно посещает некий русский офицер в чине ротмистра. В военной форме – только так в те времена обязаны были ходить военнослужащие – неизвестный чуть ли не каждую субботу, во второй половине дня, приезжал к японцу и оставался у него примерно на час. Тогда же к своему помощнику приезжал и сам Акаси… Установить личность ротмистра не составило труда: им оказался штаб-офицер по особым поручениям при главном интенданте ротмистр Ивков, который, разумеется, был взят под наблюдение, и вскоре оно принесло еще более неожиданные результаты. Оказалось, что «доверительные» отношения Ивков поддерживает не только с японским военным агентом, но и с его германским коллегой, а также с представителем наших союзников – французским военным агентом. Как видно, офицер любил деньги превыше всякой меры…
Двадцать шестого января 1904 года, в то самое время (учитывая разницу часовых поясов), когда японцы внезапно напали на русскую эскадру в Порт-Артуре, японская военная миссия переехала из Петербурга в Стокгольм, откуда Акаси не только продолжил привычную разведывательную работу против России, но и расширил ее рамки, занявшись поддержкой разномастных террористов.
А ровно месяц спустя, 26 февраля, ротмистр Лавров под благовидным предлогом пригласил большого друга Японии (а также Германии и Франции) Ивкова в Санкт-Петербургское охранное отделение, где ему было предъявлено обвинение в государственной измене. Ивков «после некоторого колебания признал себя виновным, показав, что он передавал Акаси и Тано различные секретные сведения военного характера частью из мобилизационного плана, частью составленные по случайным данным», как записано в протоколе допроса. Признался он и в шпионаже на другие иностранные державы.
Но все-таки в каждом русском офицере – даже в таком, как Ивков, жили хоть какие-то понятия чести… Предатель не стал ждать суда, на котором он был бы подвергнут позору лишения чинов, орденов и дворянского достоинства, и покончил с собой в тюремной камере…
В то же самое время был взят под наблюдение военной контрразведки британский военно-морской атташе Кальторн – выяснилось, что представитель дружественной державы добывал через своих агентов секретную информацию