Когда мне рассказывают пятую, десятую, тридцатую подобную историю, я испытываю тот же шок, что и в первый раз. Мне не верится, что люди, работающие в женских консультациях и связанные с чудом рождения, могут быть столь бессердечны. Разумеется, никто не требует от врачей душевного участия, но должен же быть элементарный такт! Тем более по отношению к матери, в жизни которой может случиться самое страшное горе – смерть ребенка. Я все же пытаюсь понять, что происходит в голове у медицинского работника, и звоню своей подруге. Она работает в женской консультации и готова говорить откровенно.
– В чем причина заинтересованности врачей женской консультации отправлять на аборт в случае подозрения на порок развития? – Я задаю ей прямой вопрос и жду оправданий. Но она отвечает столь же прямо:
– Врачи заинтересованы в том, чтобы женщина пришла к ним снова уже со здоровой беременностью, а после рождения ребенка с пороком этого может не произойти. И, строго говоря, женская консультация не дает направлений на аборт. Мы наблюдаем беременность, и, если возникают какие-либо сомнения, отправляем в медико-генетический центр. А уже специалисты центра в случае подтверждения патологии – в специализированное медицинское учреждение (в Москве таких два, в Петербурге одно), где осуществляют аборт на поздних сроках по медицинским показаниям. Если женщина не соглашается на аборт, она возвращается к нам для продолжения ведения беременности, но рожать ей придется в роддоме со специальным неонатальным хирургическим отделением. Ведь далеко не каждый роддом способен выходить ребенка с тяжелыми пороками, особенно внутренних органов. Ну и, дорогая, – она делает паузу, набираясь решимости, – ты там осторожнее со своей книгой.
– Что значит осторожнее?! – меня накрывает волной возмущения.
– Стандартная практика рождения ребенка с грубым пороком развития, особенно с ментальным пороком, – это практика отказника. Более того, в роддоме помогут принять это решение.
– Из десяти малышей от скольких откажутся? – теоретизирую я.
– Опыт показывает, что от шести. В случае с пороком кисти, если он не сопровождается чем-то еще, шансов уехать домой у малыша гораздо больше.
– Но зачем врачам помогать в этом решении, оставляя малыша и мать страдать?! – мои эмоции зашкаливают.
– Ты не понимаешь, ведь тебе повезло: порок не грубый, муж хороший, – устало вздыхает подруга.
– Объясни это «повезло», – я прихожу в замешательство.
– Знаешь, как часто бывает? Вот уговорила добрая акушерка забрать ребенка домой. Семья не очень обеспеченная, а любой порок – это особенные условия жизни, значит – деньги. Государство не всегда помогает препаратами, реабилитацией. Плюс осуждение… ну, ты знаешь, люди у нас жестокие. Кроме того, что уход за особым ребенком – это тяжело, так еще и мужья не выдерживают. Не сразу. Сначала они за своего ребенка горой. А потом стресс первого года, общество давит, нужны деньги… В общем, не получается