Игра началась. Все шумно смеялись и валились со смеху. Больше всего это нравилось Коле, и когда наступил его черед, он был безумно рад.
– Итак, Коля! Скажи, что тебе нравится из вкусненького? – спросила ведущая Светка.
– Ну, мне нлавится жаленая калтошка, сосиски, апельсины и многое-многое другое!
В эту самую минуту со скоростью звука мяч полетел в сторону Коли с сопровождением:
– Жареная картошка!
Руки Коли случайно вытянулись и отразили атаку. Мяч, ударившись о препятствие, двинулся в обратную сторону, пролетев до середины площадки, его как будто ветром развернуло, и, изменив траекторию полета, он попал четко по голове спящей бабы Тоси. Баба Тося проснулась от удара и долго не могла прийти в себя. Когда она начала понимать, что произошло, начала сильно мотать головой. Ее жесткий взгляд, гораздо жестче, чем прежде, впился в группу испуганных ребят. Баба Тося подняла черную трость, стоящую рядом с ней, и очень строго погрозила ей, мотая ей то вверх, то вниз. Она тяжело поднялась и медленно, ковыляя на правую ногу, направилась к двери своей квартиры. Заходя, она еще раз бросила злой взгляд на балованных детей.
Тишина опять спустилась на двор, и кто-то из детей сказал:
– Ну вот, опять милиционел лодился!
– С чего ты взял? – хором спросили ребята.
– Не знаю, когда в комнате становится тихо, папа всегда так
говолит.
– А, понятно! – сказали ему в ответ.
Во двор вошел высокий щупленький мальчик, Коля никогда его не видел. Он был старше Володи на три года, в общем, старше всех. Мальчик пронзительно посмотрел на детей и, увидев изумленный взгляд, кивнул в сторону Володи. Володя представил пришедшего гостя.
– Это Стёпа, он из соседнего двора, пришел с нами поиграть, вы не против поиграть?
– Этот дядя Стёпа-верикан, который прогротил подъемный кран! Он с нами хочет поиграть? – сказал Паша.
Степан смотрел на взорвавшегося ребенка с презрительным видом. Его скулы раньше казались худыми, теперь кожа жестко облегала контур нижней части черепа. Его напряженный вид выдавал недружелюбность, не миролюбие. Но это продолжалось недолго, поэтому никто из присутствующих не смог заметить этого. Степан улыбнулся, насколько ему позволяли скульные дуги, и со скрытым сарказмом:
– Какой хороший мальчик, такой добрый и гостеприимный, таки гордость вашего двора!
Все дружно засмеялись, от шутки сказанной незнакомцем или от его нестандартного произношения, доподлинно неизвестно. Но Паша, Паша обиделся и ушел домой. Ему было очень грустно, что его никто не поддержал, а, наоборот, посмеялись над ним. Но если бы он знал, что это реакция детей не на него, а просто на вдруг сказанное, такой бы реакции не было. Жизнь не прокрутишь назад, как отснятую судьбой киноленту. Паша сидел дома и наблюдал, как дети играют, бегают и резвятся. И вообще не обращают внимания, что он ушел. Он молча ушел, изолировавшись от всего мира. Да,