Пока мы едем к дому Николь, девочка, которую, как оказалось, зовут Диана, щебечет без умолку. Ника пытается её немного усмирить, но ребенок настолько увлечен, что совершенно не внемлет матери. А меня почему-то это умиляет. Какое же счастье – когда у тебя есть тот, кому можно вот так нести всякую чушь, и тебя за это еще и целуют в обе щечки.
Мы подъезжаем к старой пятиэтажке, каких большинство в нашем городе. Двор выглядит совсем непривлекательно, даже пугающе. Двери подъездов расписаны краской из баллончиков, скамейки все изломаны, вокруг полно разнообразного мусора. Я останавливаю машину напротив детской площадки и невольно отмечаю, насколько удручающее зрелище она создает. По сути от неё осталась только железная горка. На месте карусели только железный столб, торчащий из земли, а от качелей остались только две треугольные опоры. Довершает картину «счастливого детства» компания явно нетрезвых молодых людей, расположившихся на бортиках песочницы, которая давно забыла, что в ней когда-то был песок.
Что ж это за дом такой?! Он что, находится на особом статусе, и коммунальные службы обходят его стороной?
И самый главный вопрос: как Ника может тут жить? да еще и с маленьким ангелочком? Ответ я попыталась найти на лице девушки, сидящей на заднем сиденье. Но та наверное неправильно поняла мой взгляд, потому что сказала следующее:
– Ника, может хочешь зайти к нам в гости? А то Валентин Петрович, похоже, у вас надолго сегодня, – при упоминании этого персонажа, я невольно улыбаюсь, забывая о шоке от вида окружающей обстановки. – Если ты беспокоишься за сохранность машины, то зря…
Николь выходит из машины и… свистит. Вот это поворот!
На свист оборачиваются маргинальные личности, сидящие на детской площадке. Я в ужасе чуть не закрываю лицо ладонями. Один из них подходит к Нике, та что-то ему говорит, тот кивает и уходит обратно к своей компании. Очевидно, он передает остальным слова девушки, потому что они во время его рассказа постоянно оборачиваются на нас.
– Всё улажено! – говорит Николь, заглядывая в салон. – Можно спокойно подниматься к нам. Суржик всё проконтролирует.
– Суржик? – удивленно переспрашиваю, выходя из машины и нажимая кнопку сигналки.
– Да, это тот, который подходил к нам. Нормальный мужик, только пьёт много, и когда напьётся, начинает говорить на непонятном языке, вот его и прозвали так. Пойдем.
Мы поднимаемся по лестнице на пятый этаж. На первом этаже у меня заслезились глаза от едкого запаха кошачьих, а может и не только кошачьих, экскрементов. На втором чуть не вывернуло от того же «аромата», но смешанного с запахом жареного лука или чего-то еще. И только к пятому стало немного легче дышать. А может уже «принюхалась»…
Честно говоря, я уже не рада была даже Нике. Я сейчас жутко боялась того, что её квартира будет продолжением того кошмара, который я вижу вокруг. С ужасом представила, как она нальёт мне чай в грязную кружку, а мне