Мы продолжали путь, глубже и глубже в горы, Фармер впереди. Мы болтали, я – обращаясь к его спине. Я обливался потом, но его шея – шейка-карандашик, как шутили его друзья, – оставалась совершенно сухой. Люди приветственно махали ему. При этом руку они держали неподвижно, только пальцы шевелились, словно ножки жука, перевернутого на спину.
– Посмотрите, как гаитяне машут! Прелесть, правда? Вы чувствуете? – сказал он мне, так же шевеля пальцами в ответ.
Наша тропа вилась по бесплодным крутым отрогам. Я думал, что я в довольно приличной спортивной форме, однако на каждой вершине Фармер ждал меня и, улыбаясь, просил не извиняться – я ведь на четырнадцать лет старше, к климату не привык и так далее.
Обычно он добирался до Морн-Мишель за два часа. В тот день только через три часа мы подошли к жилищу недисциплинированного пациента. Хатка была сделана из необтесанного пальмового дерева, крыша – из банановых листьев; внутри очаг, который гаитяне называют “три камня”.
Фармер спросил больного туберкулезом молодого человека: может быть, ему не нравятся лекарства?
– Шутите? – был ответ. – Если б не они, меня бы уже на свете не было.
Оказалось, что больному дали в Канжи нечеткие инструкции и, кроме того, он не получил стандартной денежной помощи. Однако же лекарство он принимал без перерыва, что Фармер был рад слышать. Миссия выполнена. Фармер удостоверился, что лечение не прерывалось.
Мы пошли назад. Я поскальзывался и съезжал вниз по тропинкам за спиной у Фармера.
– Кто-то счел бы, что дело не стоило пятичасового похода, – сказал он мне через плечо, – но это абсолютно бесценно – убедиться, что система работает.
– Конечно, – согласился я. – Но кто-то спросил бы: как можно ожидать, что другие последуют вашему примеру? На это что бы вы ответили?
Он обернулся и, мило улыбаясь, сказал:
– Идите к черту! – Но тут же менторским тоном поправился: – Нет. Нужно сказать так: необходимо воспитывать во врачах и медсестрах внутреннюю потребность посвящать всего себя пациентам и, в частности, полному излечению больных туберкулезом. – Он задорно улыбался, лицо его светилось. В эту минуту он казался совсем юным. – Другими словами, идите к черту.
Мы снова двинулись в путь, и Фармер продолжал, обращаясь ко мне через плечо:
– И если нужно идти пешком пять часов, выдавать больному молоко, кусачки для ногтей или изюм, радио, часы – значит, нужно. Почему в Нью-Йорке мы тратим 68 тысяч долларов на одного туберкулезника, а здесь, если вы начнете выдавать больным радио и часы, международное здравоохранение тут же обвинит вас в создании