Веская причина реванша и засилья экономического детерминизма – неочевидность механизмов экономического насилия. Если физическое довольно просто и понятно, с ресурсами дело обстоит трагически сложно. Неочевидность подорвала доверие к посторонним – класс этих людей начал стремительно исчезать. А как хорошо все начиналось! С мирным договором, ликвидацией иерархии и установлением демократической процедуры социальная война вроде бы кончилась, сословия исчезли и формально все превратились в нормальных людей, относиться к которым можно и без альтруизма, и без эгоизма. Но увы – поскольку война лишь перешла в иную плоскость, обыкновенный человеческий альтруизм сменился "взаимным", т.е. банальным расчетом. И если альтруизм между посторонними действительно неуместен, эгоизм – по той же самой причине – оказался весьма востребован. Своих нет, зато есть чужие. Посторонние исчезли, превратившись в конкурентов.
"Свободный" рыночный обмен лишь обслуживает иерархию – он становится вынужденным и направленным на продвижение вверх. Поскольку обмен индивидуален, эгоизм превращается в средство борьбы, как и во времена первобытного выживания, но уже без аккомпанирующего альтруизма, что сильно портит картину. Особенно в голове индивида. Хотя экономическое насилие не сильно слабее физического, либеральная пропаганда внушает ему, что он полностью свободен – и рассудок его молчит. Но настоящая свобода не требует эгоизма. Получается, что эгоизм навязывается человеку против его разума, совести и воли, навязывается самой экономической действительностью, в которую он вступает будучи убежден пропагандой в свободном выборе профессии, карьеры и возможности достижения любого успеха. Обманутый индивид отождествляет свободу с экономическим результатом, потому что только он дает возможность быть независимым в условиях иерархии. Налицо подсознательная подмена высокой моральной цели тривиальной экономической победой. В результате человек стремится к деньгам и экономическому насилию, полагая, что стремится к свободе и счастью. При этом наиболее совестливые презирают себя, потому что чувствуют полную аморальность подобного поведения, противоречащего как морали, так и этике.
Равно