– А трам– пам– пам серьезно? – уточнил я.
– А вот ничего больше не скажу, – Алиса мотнула головой, будто достав из воздуха, протянула мне новую 18-листовую тетрадку, на сей раз в зеленой обложке. – Почитайте, и догадаетесь, как все было.
– Хорошо, я прочитаю, но скажу честно, – мне уже было досадно, что щебетанье чаровницы начинает раздражать меня не на шутку. – Без снисхождения к твоему возрасту, договорились?
– Валяйте! Мне именно так и надо…
– Мы почти пришли, Алиса, – действительно, мы уже подходили к остановке «проспект Пиндара»; я знал, что Алиса живет где-то неподалеку, и ехать ей никуда не надо.
– А когда мы встретимся снова? – забеспокоилась Алиса. – Только через неделю? Ах, мой друг, я не переживу этого…
– Сказала нервная дама и упала в обморок, – доцитировал я. – Можно и раньше, если у меня получится. Запиши мой телефон.
– Ах, где мое гусиное перо? – Алисе нравилось иногда дурачиться без особой на то причины. Впрочем, ручка и блокнотик возникли в ее руке, как по мановению (сами знаете кого). – Записываю!
– Давай-ка созвонимся в следующий понедельник, во второй половине, и определимся, как и что!
– Я наберу в понедельник, после двух часов, – решила Алиса. – Это будет удобно?
– Лучше где-то с трех до пяти, тогда я точно буду на месте.
– Бай-бай, – стала прощаться Алиса Чудесная. – Обниматься мы, пожалуй, не будем.
– Еще чего! – возмутился я. – Запомни, я общаюсь с тобой только…
– Из чувства сострадания, – вздохнула крошка. – Я так и поняла.
– И правильно поняла! До свиданья, – помахав Алисе рукой на прощанье, я ускорил шаг.
– До новых встреч, – штучка Алиса решила выдержать роль до конца.–
Я буду очень того-этого. Скучать!
Мне очень хотелось оглянуться. Мне так хотелось сказать ей что-то приятное и обнадеживающее, но…
Я очень спешил на троллейбус, точнее, усиленно делал вид, что спешил.
Прогулка 3. ГРЕЗЫ о ЛЮБВИ
Вот и общайся после этого с нервными старшеклассницами, пишущими любовные стишки! Это ж надо так нелепо… «Едва с пеленок – кокетка, ветреный ребенок…». Моя устоявшаяся, выверенная годами жизнь вдруг начала казаться мне пресной, однообразной и совсем вялой. Мяуканье возмущенной кошки, которой я впервые за долгие годы забыл налить молоко в любезно подвинутую мне под ноги миску, немного привело меня в чувство. Я никак не мог найти никакого оправдания своим дневным переживаниям, от души называл их бредом и нелепой фантазией, но…
Вечером