К празднику Богоявления оповестились все на Постройках, что Патриарх намерен служить на Иордане, чего не было еще ни разу во все его 26-летнее патриаршество. 4-го января, в понедельник, ранним утром потянулись наши на священную реку, по обычаю, отдельными кучками или партиями. С обеда начали набегать на небо с запада тучи, смочившие путников раз 6, пока они добрались до Иерихона. Около 5-ти часов вечера погода установилась хорошая. Было сухо и тепло на необозримой долине иорданской. Наступавшие сумерки заставляли держаться пешеходов всех вместе. Версты на 3 растянулась подвижная вереница. Обгоняя ее, Патриарх весело и ласково благословлял парод. Святого Иордана достигли уже в потемках. Мы нашли на берегу его от 6 до 8 палаток, из коих две были так велики, что вмещали в себе до 300 человек, как говорили. Для Патриарха была особая палатка, для свиты его также особая, для нашей Миссии – тоже, и две-три палатки для наиболее почетных (и зажиточных) богомольцев. Накануне праздника, в нарочно устроенном на самом берегу реки шалаше, имевшем вид алтаря, довольно рано отправлены были утреня, часы и литургия без перерыва, одно за другим. Служили иеромонах Лавры св. Саввы и наш священник из поклонников. К концу литургии опять полил дождь, так что около четверти часа пережидали его, чтобы совершить на реке вечернее водосвятие, в котором принял участие сам Патриарх. Все богослужение кончилось часам к 10-ти дня. Затем следовал всеобщий отдых, пользуясь которым поклонники то купались, то сушились после вчерашних ливней, возобновлявшихся не раз и минувшей ночью, то рубили себе камышовые трости, то доставали камни с русла Иордана, кого что занимало больше. Часов в 5 вечера у Патриарха было испрошено благословение отслужить всенощное бдение по русскому уставу для русских. Повторена была вечерня, за которой следовали великое повечерие и утреня с литией и полиелеем. Патриарх с любопытством следил за ходом службы нашей. Особенно его заняло наше помазывание маслом, не употребляющееся у греков. Часам к 9-ти мы окончили свое моление. Но чтение, а отчасти и пение наше слышались еще долго потом под церковной палаткой. Кто читал причастное правило, кто – иные службы от усердия.
На самый праздник утреня началась за 2 часа до света и шла довольно долго от медленного пения греческого. Русского ничего не слышалось при этом. По окончании ее следовало облачение Патриарха и вслед за тем вторичное освящение воды в Иордане на том же самом месте. Тут пели и читали уже смешанно на трех языках: греческом, славянском и арабском. Литургия следовала за водосвятием на восходе солнца. Патриарх почтил долголетние заслуги известного поклонническому миру нашему о. Вениамина пожалованием ему палицы, чем немало утешил стольких чтителей почтенного отца[288]. Тотчас по окончании обедни поклонники начали отправляться восвояси, полные духовного веселия, знаменовавшегося без конца повторявшимся пением крещенского тропаря. Многие достигли своего иерусалимского приюта часам к 4-м вечера,