Оберон тихо зарычал, обдав меня еще одной волной горячего воздуха, а я мысленно взвыла.
Но ведь так не должно было быть! Они никогда не служили охранниками! Они – ищейки! Преследователи! Загонщики, нацеленные на поиск и поимку самых опасных преступников! Их никогда не использовали в качестве сторожевых псов… господи, раньше не использовали! Раньше! Но выходит, хотя бы одного все же научили покорности. Посадили на цепь, заперли в этом склепе и оставили ждать свежего мяса. На мое несчастье.
«Три-и-ис! – неожиданно громко взвыл в голове знакомый голос. – Трис, прочь оттуда! Беги! Это же…»
Оберон коротко рыкнул, заставив меня похолодеть от страха, и истошный вопль Рума как отрезало. У меня внутри все заледенело от жутковатой мысли, что этот монстр не только все слышал, но и каким-то образом сумел нарушить нашу связь. Да еще и жемчужина поблекла, похолодела, будто тоже говоря: он убьет вас обоих, если только захочет. И я верила. Именно сейчас верила во все, что говорили про этих магических тварей.
Я беспомощно застыла, не в силах отвести взгляда от его страшных глаз. Не знаю, было ли у него настоящее лицо, или это – просто пустая маска. Зато глаза его до самой смерти не забуду – крупные, неподвижные, слегка раскосые, абсолютно черные и полностью лишенные белков. И сейчас эти глаза с яростью смотрели мне в лицо. Неотрывно буравили, проникая под все мои маски и личины, отбрасывая их в сторону, как ненужную шелуху. Прямо в душу смотрели и… ненавидели. Да, пожалуй, это верное слово. По-другому я не смогла бы описать чувство, которое там плескалось. Он ненавидел меня сейчас – за долгое ожидание, за украденную жемчужину, за попытку вспороть его предплечье невесть откуда взявшимися когтями, и даже за мое белое от ужаса лицо, на котором вдруг проступили совсем другие черты…
Мне никогда в жизни не было так страшно, как сейчас. Казалось, сама ночь смотрит на меня этими жуткими глазами. И в этот самый момент я неожиданно поняла, отчего оберонов считают самыми страшными творениями гильдии магов – с таким противником невозможно бороться. Накатывающие от него волны ужаса сминали мою волю, заставляли цепенеть и застывать в полной беспомощности.
Я обреченно сглотнула.
Оберон в ответ довольно заурчал, наслаждаясь выражением страха в моих глазах. А проклятая луна, словно издеваясь, выбрала именно этот момент, чтобы во всей красе показать, как будет выглядеть моя смерть. Луна некстати выглянула из-за туч, подмигнула желтым зрачком, щедро пролила свой свет внутрь разграбленной сокровищницы. Одновременно высветлила мои руки до состояния снежной белизны, наглядно показала острые когти,