– Да, там не очень-то весело, зато довольно безопасно. – «Пожалуй, это плохая идея, даже отвратительная» Вдруг подумалось ему.
– Сомневаюсь, что на пиратском судне вообще может быть безопасно. – Заметила аристократка.
– Вы действительно правы, Лилит. – Согласился хозяин каюты. – Ли! – Неожиданно крикнул он, девушка едва не подпрыгнула. Послышался стук в дверь:
– Капитан, вы звали? – «Можно подумать, он так тихо тебя позвал». Азиат просунул голову в образовавшийся проем.
– Накрывай на двоих. – Лоцман живо принялся за дело. Через пять минут аристократка и пират сидели за столом.
– Надеюсь, вам еще не осточертел наш вяленный стол. – Лилит сделала первый в своей жизни глоток рома.
– Нет, что вы. Ваш повар прекрасно готовит. – Роджер улыбнулся, девушка замерла на миг.
«Как ты мило улыбаешься, Родж»
– Кок знает свое дело. – Эта фраза вывела ее из оцепенения.
В ту же секунду ее осенило, и девушка поразилась этой мысли, от этой догадки ей стало страшно: она была наедине с Черным Роджером и ей нравилась его компания. Он больше не грубил, не делал непристойных намеков. Постепенно Лилит привыкала к нему, его долгий и пристальный взгляд больше не смущал, она сама забыла приличия и с трудом отпускала пронзительно-синие глаза такого понятного и в то же время, такого загадочного человека. Она видела в нем что-то… Впрочем, говоря откровенно, скорее она не видела в нем ничего, а больше представляла. Он же не делал ничего, чтобы помешать ей приукрашивать себя.
«Жаль, что я тебя совсем не знаю…».
«Ты зря здесь» внутри щемила сладкая боль.
Вечер пролетел так быстро, что они и не заметили, как настала ночь. Ром слегка опьянил девушку (или это его голос, запах табака, его глаза вскружили ей голову?), пират тоже выглядел расслабленным.
Не то, чтобы он сгорал от страсти, нет. Он не испытывал и характерного для влюбленности нежного и трепетного волнения. Скорее наоборот, сейчас он был спокоен как никогда. Прежде он был влюблен, и то было страшным и разрушительным чувством, которое давало лишь унижение, за которым следовало лишь разочарование. То, что воцарилось в нем сейчас, не было ни влюбленностью, ни страстью, ни, тем более, любовью. Лилит не пленила его ни красотой, ни умом, хоть и была и красива, и умна для своих лет. С другой стороны, глупо было отрицать, что она была ему глубоко симпатична своей живостью, смелостью, легкостью характера и простым обращением.
Что греха таить, у нее были красивые глаза, волосы, голос, но разве он не видел женщин более красивых и волнующих? Конечно, видел. В Лилит было что-то другое – что-то, что так тянуло его, заставляя проникаться к девушке глубокой симпатией. Возможно, это были те мысли, которые она высказывала. Да, они были слишком дерзкими и не всегда рациональными, но было