Но почитать не удалось, он и страницу не перевернул, как снова пришел дворецкий – теперь с сообщением, что звонят из Даунтона.
– Мистер Бишоп срочно просит вас к телефону. Там что-то случилось.
Спускаясь по лестнице в холл к аппарату, Роберт мысленно усмехнулся: ох уж эти слуги! Мистер Блэйк дворецкий в доме Кроули на Чарльз-стрит в Мейфэре, мистер Бишоп дворецкий в Даунтоне, но создается впечатление, что они просто не существуют друг для друга или служат враждующим сторонам.
Вообще-то звонок мистера Бишопа вызывал тревогу, если звонил дворецкий, значит, что-то случилось с отцом. Роберт знал, что граф еще утром получил какое-то письмо, которое вовсе не доставило ему удовольствия. Во всяком случае, он вдруг засобирался в Даунтон.
Голос дворецкого был не просто взволнован, мистер Бишоп ничего не объяснял, просил только об одном:
– Ваша милость, вы должны срочно приехать. Как можно скорей.
У Роберта перехватило дыхание: ваша милость?! Обращение дворецкого к нему, как к графу, могло означать только одно… Почти прошептал, ужасаясь своей догадке:
– Граф Грэнтэм?!.
– Да, ваша милость. Приезжайте, только пока никому ничего не говорите, прошу вас. Даже леди Вайолет.
– Я буду ближайшим поездом, мистер Бишоп, вышлите карету в Йорк.
Хорошо, что дворецкого отвлекли, и тот не слышал разговор, не пришлось объяснять. Роберт только написал записку матери и сообщил мистеру Блэйку, что срочно уезжает.
– Но ваш камердинер, милорд…
– Томас пусть пока остается здесь, я сообщу, если что-то будет нужно. Передайте леди Вайолет, что позвоню, как только приеду в Даунтон и узнаю, что там стряслось.
Он успел на ближайший поезд в Йорк буквально в последнюю минуту, а там его ждала присланная мистером Бишопом карета.
Нужно ли объяснять, насколько тревожно было на сердце у Роберта.
– Что случилось, Френсис? – без всякой надежды получить исчерпывающий ответ поинтересовался Роберт. Кучер вздохнул:
– Соболезную, ваша милость. Граф Грэнтэм… сердце… больше ничего не знаю, милорд.
Значит, все-таки сердце… Отец устал, причем еще до поездки в Лондон на Сезон. Видно, управление имением потребовало от него слишком больших сил. Роберт корил себя за то, что предпочел зализывать свои душевные раны далеко в Африке вместо помощи отцу. Было горько из-за потери близкого человека, и душила досада на себя за то, что оказался невольной, пусть не главной причиной, но одной из приведших к трагедии.
Оставалось неясным, почему мистер Бишоп попросил никому ничего не говорить, но над этим оглушенный горем Роберт не думал.
Йоркшир не Лондон с его ночной жизнью, здесь большинство