Интересно, что сам Д этого не замечал, потому что для него такие взаимоотношения были привычным ходом вещей, он и не знал, что бывает иначе. Люди очень тянулись к нему и его семье, а он и не знал, почему, не догадывался, что многие находили в его семье поддержку, искреннюю и безвозмездную. Иногда он даже дивился тому, сколько вокруг него образовывалось неравнодушных и жаждущих пообщаться. Как это обычно бывает, Д был очень скромен и предпочитал не привлекать к себе излишнего внимания, он действительно никогда себя не выпячивал. Ему была присуща трогательная и интеллигентная культура общения, сложно было даже вообразить себе, что он когда-то поступит против законов морали.
Это был человек, которому Фел впервые доверилась, хоть и так неумело и по-детски. Он был с ней максимально честным и при этом сдержанным. После него не было осадка или терзаний. Никаких излишеств. Фелиция с детства помнила фразу дедушки: «Все излишества – от лукавого». Потому Д абсолютно вписывался в такую парадигму. В нем излишеств не было, следовательно, догма не нарушалась. И еще Д в любой ситуации был очень уместным, если можно так выразиться.
Это тяжело было признавать, но теперь она точно знала, когда наконец наступила необратимая и такая хлесткая точка невозврата. Разумеется, среди них двоих её достигла только она одна. И все же нельзя было оставлять все как есть – таким нерешенным и недосказанным. Непременно надо было с ним объясниться и постараться сделать это наименее травматично. Хотя, конечно, это была очередная утопия – порвать с кем-то, не причинив боли. Никакая анестезия не подействует при таком раскладе.
Эти отношения, зародившиеся в юности, и правда зачастую похожи на выпускной бал: прощаться грустно, но надо. Это, как водится, совершенно необходимо, чтобы вступить в иную фазу, избавившись от инфантилизма и весьма иллюзорных миров. Уже тогда Фелиция осознавала, что лучше бы сделать такое резко, сорвать пресловутый пластырь; но понимала, что неспособна из-за того огромного, даже всеобъемлющего чувства благодарности, которым была преисполнена по отношению к нему.
Д учил её играть на гитаре, когда ей было всего пятнадцать. Тогда они были еще друзьями, наивными и во многом восторженными. Чтобы не травмировать кожу на её тонких пальчиках, он раздобыл тогда силиконовые струны для новичков, купил маленькую обучающую гитару с тонким грифом, потому что стандартный был для нее великоват. Д по-настоящему оберегал ее, наблюдал за её становлением. Когда Фел все же было больно зажимать аккорд, он брал её пальчики в свои большие грубоватые ладони и по очереди прикладывал каждый к своим губам или дул на отпечатки струн, чтобы быстрее заживало. Они проводили тихие вечера вдвоем. Даже когда уже начали встречаться. Надо добавить, он любил её осторожно, без горячности. Обо всех этих аспектах Фел беспрестанно размышляла, пытаясь выбрать верную стратегию, которая с наименьшим уроном приведет их отношения к завершению.
– Как прошли выходные, Фелиция? –