Терпение Просперо истощилось.
– Господа, господа! Оставьте это для базара. Не нужно здесь речей в духе Тита Ливия[4]. Я знаю, почему мы осаждаем Геную. В противном случае меня бы не было с вами.
– Это, – спокойно и уверенно сказал старший Дориа, – должно быть достаточным доказательством для вашего отца, даже если он и забыл, что я сам генуэзец до мозга костей и моей единственной целью всегда будет процветание моей страны.
– Мои письма, – сказал Просперо, – уверили его, что мы служим коалиции только потому, что так мы больше делаем для Генуи. Я писал ему о полученных вами заверениях короля Франции, что Генуе наконец будет возвращена независимость. Должно быть, – заключил он, – мои письма до него так и не дошли.
– Я рассматривал такую возможность, – сказал Андреа.
Его вспыльчивые племянники попытались было возразить, но он мягко остановил их.
– В конце концов, возможно, объяснение именно в этом. Земли Милана забиты испанцами де Лейвы, и ваш гонец мог быть перехвачен. Но следует написать ему еще раз, чтобы остановить кровопролитие и открыть нам ворота Генуи. У дожа должно быть достаточно местных добровольцев, чтобы повидать в городе испанцев.
– Как мне теперь переправить ему отсюда письмо? – спросил Просперо.
Андреа сел, уперев одну руку в мощное колено, а другой задумчиво поглаживая бороду.
– Вы можете сделать это открыто, под флагом парламентера.
Просперо в задумчивости медленно прошелся по шатру.
– Испанцы опять могут перехватить его, – сказал он наконец. – И на этот раз письмо, возможно, станет опасным для моего отца.
На вход в шатер легла тень. На пороге стоял один из лейтенантов Просперо.
– Прошу прощения, господин капитан. Прибыл рыбак с залива. Он говорит, что у него письмо для вас, но передаст он его только в собственные руки.
Все застыли в изумлении. Затем Джаннеттино круто повернулся к Просперо:
– Вы что, ведете переписку с городом? И вы еще спрашиваете…
– Терпение! – прервал его дядя. – Что толку строить догадки?
Просперо взглянул на Джаннеттино без всякого возмущения.
– Введите посланца, – коротко приказал он.
Больше не было сказано ни слова, пока на зов офицера не явился босоногий юнец и его не втолкнули в шатер. Темные глаза парня внимательно оглядели каждого из четырех мужчин по очереди.
– Мессир Просперо Адорно? – спросил он.
Просперо выступил вперед.
– Это я.
Рыбак вытащил из-за пазухи запечатанный пакет и протянул его Просперо. Бросив взгляд на надпись, Просперо вскрыл печать, пальцы его слегка дрожали.