Пятеро. Все нервные. Трое вооружены только хмурыми выражениями лиц, остальные охотничьими карабинами. У самого старшего с виду – на шее бинокль, к которому он поминутно приникал глазами, всматривался вдаль, шевеля при этом губами. Вся картина кустарной баррикады из шин, досок и мешков с песком выглядела как-то гротескно и нелепо, а в поведении мужчин сквозила неуверенность.
– Здорова, Артём! Есть курить? – Мигулин пожал мне руку, приобняв за плечи.
– Не-а, завязал. А шо ты тут делаешь?
– Дежурю на блокпосту.
– О как. Это шо? И зачем?
Саня слегка наклонил голову, щурясь от солнца, и оценивающе смерил меня взглядом:
– Да правосеки обещались нагрянуть. Повоспитывать нас. А мы решили, шо в нашем городе им делать нечего.
– Какие ещё правосеки?
– Ты шо, с луны свалился? Телевизор смотришь? Майдан. Янука скинули. В Харькове, Донецке и Луганске восстание против майданных властей.
Я был немного огорошен. Как-то пропустил, что всё зашло так далеко.
– Да слышал про Янука. И про Крым.
– Ну а шо тогда прикидываешься… Эх, плохо дежурить без курева. А ларёк ещё не скоро откроется.
– Сань, так я не понял, а вы-то, шо тут делаете?
– Это кто такой любопытный тут выискался. Ты шо, за Турчина и Яценюка? Майданутый?
Я был не готов к такому наезду и впал в ступор, не зная, что ответить.
– Митрич, да остынь, он наш, нормальный, друг мой. Не выспался, наверно. Не отдупляет пока. Тём, шо с тобой, бухал вчера?
– Я из России только приехал, – выдавил я. – Иду с вокзала. Вообще не в курсе, шо происходит.
– Из России? – оживился мужик лет пятидесяти, которого звали Митричем. – И шо там у вас говорят? Примут Донбасс в состав?
Я призадумался. Что-то смутно я, конечно, слышал, и про референдумы, и про захват администраций, но всё это как-то текло мимо меня. Однако рядом находилось двое вооружённых людей и, отвечая на их вопросы, нужно учитывать этот фактор. Такие могут спросить за небрежно подобранные слова.
– Я не в курсе, если честно. У нас в универе об этом особо не говорили. Это пенсионерки на лавочках, которые в телевизоре живут, те всё знают. А так-то народ своими делами занят, на новости старается не залипать.
Митрич переглянулся с другим мужиком, худощавым, усатым, в униформе охотника или рыбака. Казалось, что глаза его подведены синим химическим карандашом – такое бывает, когда въедающуюся в поры угольную пыль регулярно не отмывать до конца.
– То есть, всем побоку? – уточнил он.
– Типа того, – признался я, пожав плечами. – Но вы на моё мнение не смотрите, я и