Мама напирала, но отец стал отбрыкиваться ногами и с раздражением отбросил от себя её страстные руки. Раздосадованная мама резко отвернулась и обиженно засопела. Вот только теперь, по прошествии ряда лет, когда уже нет его заботливых родителей, до человека дошло, что облом – это слово болезненное…
Напоследок посмотрел на тот предмет, что вызвал в его теле такой фурор. Грудь – эта первая часть женского организма, доступная рукам и губам каждого мальчика. Говорят, есть несчастные, что были лишены этой прелести и сразу перешли на силиконовые предметы- бутылочки с искусственной смесью. И таких становится всё больше…
Про советское прошлое с его резиновой и прочей промышленностью вспоминать не хотелось – не вкусно. Вся эта промышленность была жёстко милитаризированная и на гражданские вещи, как правило, у государства не хватало ресурсов. А одними танками, самолётами и ракетами сыт и одет не будешь, не говоря уже о капризах и потаённых желаниях…
Он вспомнил момент, когда ему приснилась Мадонна из клипа «Cherish». Её мокрая одежда прилипла к телу, отрывая осмотру соблазнительные изгибы тела и проступающие контуры умопомрачительной груди. Тогда он проснулся с кончиком одеяла во рту и поллюцией.
Медсестра заботливо напоила его, протерла губы и смазала их каким-то кремом. Язык задвигался легче и его шевеление больше не вызывало страданий.
Подошел врач:
– Очнулся? Хорошо, очень хорошо. Так, давление держим, пульс ровный, одышки нет. Великолепно! Ну, и как Вы дошли до жизни такой?
Пациент молча пожал плечами.
– Ну-с, молодой человек, как вас звать-величать? – спросил доктор.
– Гай. – тихо просипел пострадавший.
– Как- как? – переспросил доктор.– Хайль, Хайм, гей, хай?
– Гай. – повторил чётче больной.
– Скажите ещё, что Гай Юлий, и я Вам консультацию психиатра обеспечу.
Гай помотал головой в стороны и сказал чётче:
– Гай Юлианович Дронин.
– А я уж, грешным делом, хотел тебя к «Наполеону» пристроить. Марина, помнишь «Наполеона»? – обратился к медсестре.
– Такое разве забудешь, Семёныч? Мы после «Ватерлоо», что он нам устроил, два дня палату отмывали, вспоминая его всеми «добрыми» словами.
– Да, он нам тут сожжение Москвы чуть не устроил! Ну, ладно, болезный, отдыхайте. Я пока милицию проинформирую, что вы очнулись и себя вспомнили.
Медсестра поставила капельницу, сделала какой-то укол в бедро и Гай стал чувствовать, что его тело оживает – возвращается способность им управлять. Несмотря на заложенность в груди, он почувствовал себя живее. Веки налились тяжёлой теплотой и наступил естественный сон в полупустой реанимационной палате.
Пробудился Дронин тёмной ночью, глядящей в окна реанимации, от интенсивного скрежета кровати слева, которая ранее пустовала. Блекло мерцал ночник, а под простынёй соседней койки