Мягкая полутьма помещения слегка успокоила Власова. Дверь за Комаровым закрылась, а, следовательно, отсеклись и его ненужные вопросы – пусть спокойно идет, куда шел. Сейчас главное другое: вокруг по-прежнему темно. Люди занимали ниши, где и работали, нагруженные сетью и искусственным интеллектом, подключенные к общей базе данных, сосредоточенные на общей проблеме. Антон помнил, как тут было, когда его цифровой интерфейс еще работал: ниши с людьми почти незаметны, вместо них перед глазами светящиеся информационные сгустки данных, над которыми тот или иной сотрудник работал, они сплетались в общую световую сеть, а по центру помещения огромной голографической проекцией висела модель генома, медленно раскручиваясь над головами. Это было очень красиво, и информативно. Любой в нужный момент времени мог со своего места приблизить трехмерную схему, найти необходимый участок, а затем по ссылкам перейти в тот раздел и к тому сотруднику, куда вел светящийся пул данных, к которому и был привязан. Так намного быстрее можно найти необходимую информацию, или полную всеобъемлющую базу по одному определенному участку. В этом помещении десятки тысяч сотрудников как бы сливались воедино, образовывая своими знаниями ту самую ДНК цепочку, визуализируя ее, разделяя и расшифровывая.
Для Антона теперь все выглядело по-другому. Полутемный зал, тысячи еще более темных и замкнутых ниш, в которых сидели люди, и тишина. Мужчина медленно шел меж ровных рядов маленьких кабинок и не мог найти свою: теперь его путь к рабочему месту не подсвечивался системой. А на кабинках обозначений не было. Власов побродил так некоторое время в одиночестве и развернулся к выходу. Бесполезное брожение по полутемному помещению сейчас ничего не принесло бы. Увидев очередного закончившего работу, он пристроился сзади и вышел следом из отдела.
Сказать, что Антон был подавлен, лишь покривить душой.
На автомате, часто останавливаясь