Я стонала от смеха, просто до боли в животе.
– Потом из супермаркета у дома. И вот, значит, возвращается он с шампанским, которое по акции за шестьдесят рублей продается, я ж знаю, и с вином красным, знаете в коробке то самое, которое мы пили в молодости в подъездах, когда бухать хотелось, а денег не было…
– Ой, не могу, умираю, – хохотала Наташка.
– Причем получается, что на свои деньги он купил только литр вина, а на мои презервативы и отвратное шампанское… сволочь…
Я уже не могла смеяться, просто стонала.
– Ну, значит, сели мы пить, а он и говорит, мол, пошли в ванную, свечи зажжем…
Наташка снова начала хохотать.
– …А в ванной у меня такой дубак, что я там только с обогревателем моюсь, говорю ему, ты что, я там окочурюсь нафиг… А он отвечает, дак я же тебя согрею… романтик, ептить…
Меня разрывало от смеха, и я не могла понять, как можно завязать беседу с малознакомым человеком и спустя десять минут ржать так, что живот болит.
– А я смотрю на него и думаю, – невозмутимо продолжает Мира, прихлебнув вина из бутылки, – ты ж там первый ласты и склеишь… откачивай тебя потом…
– Ой, не могу, – завывала от смеха Наташка.
– Короче, девчонки, выдала ему я свечи, говорю на, жги тут, в ванну не пойду. Стал он приставать. Ну, я ему пояснила, что искры не случилось между нами, так бывает. Езжай-ка ты домой, болезный.
А он отвечает, что живет в общаге от завода и сказал охране, что до утра не вернется.
– Ой, блин, а-а-а, – ухахатывались мы с Наташей.
– А я ему говорю, ты что, идиот? А если б я была страшная с бородавкой на носу? Нет, девчонки, я-то конечно божественно прекрасна, но эти мужики себя считают непонятно кем…
Тут меня чуть не порвало окончательно. Мира была дамой без комплексов явно, чем и подкупала очень!
– И сидит он, чуть не плачет, бороденка трясется…
– Пожалела и оставила? – спросила я, смеясь.
– Да не-е-ет, просто жалко стало. И вот он посидел, повздыхал и говорит, может, я еще раз ванну схожу? А он то когда первый раз ходил, скинул там подштанники, придурок, на улице минус тридцать, а он без них в магазин бегал, ну, видимо, подумал, мало ли, секс-кекс, а он в подштанниках, вид не комильфо…
Мы с Наташей ржали, оперевшись друг о друга.
– Я думаю, ну слава Богу, пошел одеваться, ан нет… выходит в полотенце… Аполлон Бельведерский, бл… ь…
– Умира-а-аю, – стонала от смеха Наташка, а я даже стонать не могла.
– Знаете, глядя на него в одежде, – печально и серьезно сказала Мира, – плакать хотелось, а тут и вовсе… И говорит он, мол, давай я тебе приятное сделаю…
Я просмеялась и отпила вина, вытирая слезы смеха.
– …А я говорю, Сережа, ты мне сделаешь приятное, если оденешься и пойдешь домой… Короче, оделся он и на пороге мнется… говорит, я ж деньги забыл, к тебе спешил… Вызвала я ему такси, заплатила за него. Вот такое, бл… ь, свидание, минус четыреста