Но государство это не было похоже на современные государства. Оно не имело границ, не знало единых законов.
Дань, ежегодно выплачиваемая сельскими и родовыми общинами, племенами и племенными объединениями, а также само признание верховенства киевского князя и составляли суть государственной власти. Дань шла князю и его дружине, во времена Олега и Игоря либо сам князь, либо его воеводы объезжали людей и земли, собирая все, что могло дать тогдашнее натуральное хозяйство. При княгине Ольге «полюдье» сменилось «повозом» – строго ограниченной уроками данью, свозимой на княжеские погосты.
Внешним выражением единения земли и князя служил обряд взимания дани, «кормления» князя. Дань – знак причастности князя к земле и земли к князю. «Кому дань даете? – спрашивал Олег, вступая в чужие пределы. – Мне дайте!». Вот формула добровольного вхождения земли в состав государства.
Конечно, эта же дань служила и обогащению князя и дружины. «Кормление» со временем теряло свой ритуальный смысл, приобретая приземленное, чисто экономическое значение. Это с неизбежностью вело к разрыву, нарушению естественной связи между князем и его народом. Военные походы княжеских дружин, вовлечение древнекиевской знати в торговые операции с Византией, Хазарией и другими странами ускоряли расслоение древнерусского общества, усиливали корыстолюбие и стяжательство его верхушки. Но во времена Святослава этот процесс еще не зашел слишком далеко. Князь по-прежнему воспринимался неразрывно, от подвластной ему земли.
Древняя Русь не знала обожествления монарха, как это было в древних государствах Востока. Но княжеская власть, а значит, и ее носитель, князь, и у нас обретали черты мистические, сверхъестественные. (Как, впрочем, и в других раннесредневековых «варварских» государствах Европы.) Гибель князя – всегда трагедия для земли; но и земные неурядицы и несчастья гибельны для князя, ибо он неразрывно связан с землей, с миром, и если с теми творится что-то неладное, значит, и данные свыше магические силы покидают его. Князь – голова, земля – тело: «Тяжко голове без плеч, зло телу без головы». Когда, например, древляне предали смерти князя Игоря, дважды нарушившего обычай ежегодного полюдья, они не сомневались, что и все достояние Игорево – жена, дети и все княжение его – теперь по праву принадлежит им.