Укус-то был неглубокий.
Но в руке засел зуб вампира-ищейки.
Иккинг наблюдал за драконами много лет и сумел узнать очень многое о разных видах этих существ и их приемах охоты.
Вампиры-ищейки охотятся почти как комодские вараны: кусают жертву – и отпускают ее, оставив в ране зуб. По телу жертвы медленно расползается парализующий яд, и спустя какое-то время вампиры-ищейки находят умирающее и беспомощное создание. Собственный зуб служил им чем-то вроде «маячка», облегчая поиски.
– Не пытайся вытащить эту пакость! – предупредил Одинклык. – Тело со временем его отторгнет, и он выпадет естественным путем. У него зазубренные края. Если попытаешься выковырять его сейчас, только еще больше себе навредишь. А так – будет сильное онемение, может, даже паралич, но скоро пройдет. Да и укус неглубок, так что смерть тебе не грозит. Это как с бритвокрыльими жалами – больно, но не смертельно…
«Но тем временем вампир-ищейка будет следить за мной», – подумал Иккинг.
Беззубик не понимал сути происходящего, но видел, что хозяин расстроен, поэтому ласково уселся Иккингу на голову.
– Не-не расстраивайся, хозяин, Беззубик тут, – напомнил он, съезжая по плечам хозяина и обнимая его за шею крылышками с такой нежностью, что едва не задушил.
Беззубик отчаянно пытался придумать, как бы развеселить Иккинга.
– Хочешь, я шу-шубку надену? – предложил он. – Смотри! Б’бе-беззубик наденет шубку… От этого тебе полегчает…
Он притащил шубку – полуобугленную, поскольку он прятал ее в очаге.
– Так лучше, хозяин? Теперь Б’бе-беззубик ми-ми-милый и не простудится… А-а-апчхи!
Изрядная порция драконьих соплей прилетела Иккингу прямо в лицо.
– У-у-упс! Извини…
– Спасибо, Беззубик, – машинально сказал Иккинг, утирая лицо и подставляя дракончику ладонь. – Теперь мне гораздо лучше.
Мухрюндель угнездился у Иккинга под мышкой и сочувственно пропищал:
– Пощекочи мои именины… пора в ванну… орешки подержи…
Смысла никакого, но Иккинга тронуло, как оба дракона, каждый на свой манер, пытаются его утешить.
Сморкала смотрел, как они все ходят и порхают по пещере, тихие, печальные и напуганные, а снаружи ревет Драконье восстание. Но им еще хорошо – они есть друг у друга. А он тут не вовремя и не к месту, ему отказано в их товариществе – незваный гость, засевший в темном углу.
У Сморкалы был глубокий порез на правой руке и пара-тройка на лице – все от бритвокрыльих крыл. Но никто не собирался помогать ему промыть или забинтовать раны. Ненависть к Сморкале,