– А как же твои дела, ты сможешь оставить их?
– Это не важно. Я хочу побыть с тобой, сейчас это важнее.
Алекс протянул ко мне руку, собираясь опять дотронуться до моей щеки, но вдруг резко ее отдернул. Взгляд его стал напряженным, затем окаменел, зрачки потемнели. Он смотрел мимо меня на проезжую часть. Я обернулась, потому что сидела спиной к дороге. Столик наш стоял почти на самом краю тротуара, и около нас, прямо напротив, остановился большой роскошный тонированный седан. Стекло задней дверцы автомобиля опустилось как раз в тот момент, когда я повернулась, и передо мной в темном прямоугольнике окна предстало лицо мужчины, пожилого, с приятными чертами киношного аристократа. Он улыбался. Но улыбка его была недоброй, в ней явно сквозило какое-то злорадство.
– Алекс, – произнес мужчина, несколько растягивая слова. Из его фразы я поняла только это, потому что остальное он сказал по-французски. Но реплика явно касалась меня, потому что незнакомец несколько раз кивнул в мою сторону и снова улыбнулся уже мне, чуть наклонив голову, как будто в шутливом поклоне. В этот момент из-за плеча мужчины в глубине салона показалось еще одно лицо. Это было лицо обворожительно красивой женщины – несколько старше меня, брюнетки, с ярко накрашенными губами и громадными глазами в обрамлении густых длинных ресниц. Стрельнув взглядом в меня, она задержала его на моем спутнике, но ненадолго, потому что Алекс что-то не очень вежливо ответил, мужчина рассмеялся, и медленно поднявшееся стекло скрыло его в глубине автомобиля. Вместе с ним исчезла и женщина. Машина плавно двинулась вперед.
– Кто это?
Алекс усмехнулся, помедлил с ответом.
– Один знакомый. – Женщину он совсем не упомянул, хотя я успела заметить, что он прекрасно видел ее.
Алекс поднялся и бросил на стол несколько купюр:
– Идем.
В тот вечер Алекс долго не ложился. Он много разговаривал по телефону, звонил сам, отвечал на звонки. И хотя он не мешал мне, говорил негромко и находился в гостиной номера, я тоже не могла уснуть. Чувство необъяснимого беспокойства не давало сделать это. А когда, наконец, я все-таки задремала, он разбудил меня, довольно бесцеремонно повернув на бок, и сразу без прелюдий вошел в меня сзади. И сделал это так, как будто воспринимал меня лишь как средство удовлетворения своей похоти. Он не причинил мне боль, но мне было неприятно такое отношение. До этого момента ничего подобного он никогда себе не позволял. Я попыталась воспротивиться, но он лишь крепче прижал меня, прошептав в ухо:
– Ничего, девочка моя, потерпи.
Когда он закончил, я отодвинулась от него, и лежала спиной к нему, не поворачиваясь. Алекс молчал и больше меня не трогал, хотя я чувствовала, что он не спит. Через некоторое время он сказал:
– Нашу поездку по Франции придется отложить.
Я ничего не ответила ему. Но он и не ждал, что я что-то скажу.
В