Сказал это он в высшей степени презрительным тоном, да еще с такой уверенностью, будто успел уже убедиться в этом.
– Не умею стрелять? Хм… – ответил я не без улыбки. – Это и есть тот вопрос, что вы хотели мне задать?
– Именно! Отвечайте же!
– Дайте мне хорошее ружье, и все увидите сами.
Тут он нехотя отложил в сторону ружейный ствол, в котором делал нарезы, затем поднялся, подошел ближе, смерил меня удивленным взглядом и воскликнул:
– Дать ружье? Да ни за что на свете! Мои ружья попадают в руки только тем, кому я могу доверить свою честь.
– Мои руки как раз подойдут, – возразил я.
Он снова взглянул на меня, в этот раз искоса, потом сел на прежнее место и принялся снова колдовать над ружьем, бурча под нос: «Вот так гринхорн! Его дерзость выведет меня из себя!»
Спорить я не стал, а вытащил сигару и закурил. Около четверти часа мы просто молчали, но дольше мистер Генри не выдержал. Он поднял ружейный ствол против света, внимательно поглядел в него и при этом заметил:
– Стрелять определенно труднее, нежели звезды считать или читать древние надписи, не так ли? Вы когда-нибудь держали ружье в руках?
– Думаю, да.
– А курок спускали?
– Конечно.
– И попадали?
– Еще бы!
Оружейник опустил ствол, снова смерил меня недоверчивым взглядом и спросил:
– Попадать – попадали, но куда?
– В цель, понятно.
– Черт возьми, сэр! Ну и болтун! Да вам и в стену не попасть, будь она хоть двадцать локтей в высоту и пятьдесят в длину! И вы нагло утверждаете совершенно невозможное с таким серьезным, внушающим доверие лицом, что я могу не сдержаться! Я же не мальчишка, которому вы даете уроки! Понятно? И этот гринхорн, книжный червь, вдруг утверждает, что умеет стрелять! Всю жизнь рыться в турецких, арабских и других невесть каких древних книгах – когда же у вас было время стрелять? А ну, снимите со стены вот этот старый флинт[6] и попробуйте-ка взять что-нибудь на мушку. Из него валят медведя – лучшего ружья не найти.
Я уверенно взял в руки ружье и прицелился.
– Эй! – воскликнул мистер Генри, вскочив с места. – Не так! Вы обращаетесь с ним как с тросточкой, а ведь это самое тяжелое ружье из тех, что я знаю. Неужели вы и впрямь обладаете такой силой?
Вместо ответа я, схватив его за полу куртки и ремень, легко приподнял вверх.
– Дьявольщина! – заголосил он. – Пустите меня! Вы сильнее моего Билла!
– Вашего Билла? Кто это?
– Это мой сын, но он… оставим это! В общем, он погиб вместе со всеми… Какой толковый парень вышел бы из него! Вы с ним одного роста, да и фигуры ваши похожи, у вас почти такие же глаза и даже форма рта… впрочем, это вас не касается…
Глубокая печаль всей жизни отразилась вдруг на лице оружейника. Он провел