– Он обращался к докторам?
– Нет, Карл ничем не болеет.
– Где он работал?
– На мануфактуре, – сказала вдова и неопределённо махнула куда-то на север.
– На Талштрассе? – уточнил Штольц, имея в виду всемирно известную фарфоровую мануфактуру Мейсена.
Вдова кивнула.
– Кем он работал?
– Простой художник.
– Долго он там работал?
– Да всю жизнь.
– Скажите, вы допускаете, что у вашего мужа были враги или проблемы, которые могли каким-то образом привести к этому, – инспектор снова кивнул в сторону тела Крюгера.
– Да что вы! – воскликнула вдова и тихо заплакала.
Инспектор осмотрел тело и, наконец, вышел из спальни.
– Можно работать? – с заметной ехидцей в голосе спросила Анна.
– Да.
Можно было бы поехать в отделение полиции и написать рапорт об отсутствии состава преступления и заняться другими делами, но Штольц не был бы собой, если бы не поехал по месту работы Карла Крюгера. Через полчаса Штольц, непосредственный начальник умершего и директор мануфактуры сидели в большой переговорке. Из разговора Штольц узнал, что Крюгер был тихим, талантливым, незаметным и, к сожалению, незаменимым художником.
– Мы всё время собирались приставить к нему ученика, чтобы технология изготовления циферблатов не прервалась, – с сожалением сказал директор мануфактуры, – но понимаете, заказов было немного и Крюгер справлялся, если на эту работу поставить ещё одного художника, то платить надо двоим, а это затраты!
– Он делал циферблаты? Я не видел циферблатов из фарфора, – вслух размышлял Штольц.
– Извините, но это, возможно, потому, что такие часы большая редкость и большая ценность, – сказал директор и показал свои часы.
– Позвольте, – Штольц проявил интерес, и директор снял часы и протянул полицейскому.
– Тончайший круг сырья обжигается, – начал рассказ руководитель Крюгера, – если после первого обжига круг не раскололся, то художник кистью наносит минутные и часовые деления, кистью рисует цифры, пишет название марки часов и ставит эмблему мануфактуры Meissen. Заготовка покрывается глазурью и снова в печь. Пока всё просто?
– Вроде того, – согласился Штольц.
Начальник Крюгера и директор снисходительно улыбнулись.
– Если рука художника дрогнет, то ничего нельзя исправить. Заготовка летит в урну. Если у вас есть двор и вы хотите засыпать дорожки чем-то кроме песка, мы дадим вам битые циферблаты. В отходы, на этом этапе, летит больше половины циферблатов. А художнику нужно платить за время. Оплачиваются и те циферблаты, на которых у него дрогнула рука. Не хотите платить – рисуйте сами! – пояснил директор.
– На идеально, нет, на безукоризненно нарисованный циферблат наносится глазурь, и циферблат снова отправляется в печь. Считайте, кружок фарфора миллиметровой толщины. При температуре свыше тысячи градусов с ним может произойти