«Ничего, может быть, появятся свежие мысли… – Эверард усмехнулся, но ухмылка получилась, скорее, злобной. – Надо придумать какой-нибудь примитивный ход, как вчера, что-нибудь совсем простое, до чего они не додумаются…»
Он вышел из храма на солнечный свет, ослепивший его на краткий миг.
– Я уже почувствовал, как близость бога укрепляет меня, – произнес он значительно. – Я верю, что поступаю по его воле, и ты, Долон, тоже. Будем следовать указанному пути.
– Да, конечно.
Сторож торопливо предупредил его о соблюдении чистоты на храмовой территории, указал отхожее место, которое находилось в роще на приличном расстоянии от святыни, после чего скрылся в своей лачуге.
Эверард направился в угол, где сидели женщины. Ужаса на их лицах больше не было, но осталась скорбь, усугубленная голодом и отчаянием. Он не мог приветствовать их традиционным «Радости вам!».
– Можно я с вами присяду? – спросил он.
– Мы не можем запретить вам это, – пробормотала пожилая женщина (наверно, лет за сорок).
Он опустился на землю рядом с молодой. Та казалась бы еще привлекательной, если бы сохранила силу духа.
– Я тоже ожидаю воли божьей, – сказал он.
– А мы просто ждем, – отозвалась та равнодушно.
– Меня зовут Андрокл, я паломник. Вы живете поблизости?
– Жили.
Сморщенная старуха зашевелилась. Какое-то мгновение в ее глазах светилась гневная сила.
– Наш дом стоял ниже по течению. Так далеко отсюда, что мы до последнего не знали о случившемся, – заговорила она. – Сын мой сказал, мы должны, мол, погрузить в повозку все, что только можно увезти на быках с фермы, не то придется в городе нищенствовать. Но на дороге нас схватили всадники. Они убили сына и мальчиков. А жену его изнасиловали, но, по крайней мере, нас не прикончили. Ворота в город оказались на запоре. Вот мы и подумали, что Сотрясатель Земли даст нам пристанище.
– Лучше бы они нас убили, – произнесла молодая неживым голосом. Младенец заплакал. Она бездумно обнажила грудь и дала ее ребенку, а свободную руку вытянула перед собой, чтобы складками рукава прикрыть дитя от солнца и мух.
– Сочувствую, – только и нашел что сказать Эверард.
«Война, похоже, единственное, что у любого правительства получается лучше всего».
– Я буду молиться за вас, – сказал он.
Женщины не ответили. Что ж, когда чувства атрофируются, это своего рода благо. Он накинул на голову капюшон и привалился к стене. Тополя давали скудную тень. Жар легко проникал сквозь одежду.
Прошли часы. Как часто бывало при долгом и томительном ожидании – особенно в будущих столетиях, – Эверард погрузился в воспоминания. Время от времени он отпивал понемногу тепловатую воду и дремал. Солнце, прокатившись по всему небу, пошло на закат.
«…Тучи, гонимые ветром, ослепительный свет между ними, падающий на волны, обрывки снасти,