Новая пташка для владыки. Варя Светлая

Она тараторила без умолку, делая паузы лишь для того, чтобы глотнуть вина. Эллин оставили всякие попытки остановить или замедлить Мелиссу, надеясь на свою тренированную память музыканта.

      Правил было много. Нельзя наносить увечья другим пташкам. «Вредишь пташке – вредишь самому владыке», – сказала Мелисса. Нельзя наносить самой себе увечья. Нельзя прекословить владыке, нельзя дерзить, хамить, браниться. Нельзя плохо отзываться о ком-либо из гостей владыки, наставнице, самом владыке, разумеется. Из всех правил следовала простая и ясная истина: владыка – бог и вседержитель, а пташка – его покорная собственность, которую при желании он может взять в свою постель, а может и убить. Тут уж какое настроение будет у владыки. Проклятый безумец, вот он кто, думала Эллин, но вслух, конечно же, не сказала. Это верная смерть.

      Прошел час, а, может, и гораздо больше. От усталости у Эллин раскраснелись щеки и немного кружилась голова. Закончив рассказывать правила, или птичий свод, Мелисса начала уже слушать Эллин, проверяя, что она запомнила.

      У Эллин была хорошая память. И все же этого было недостаточно, чтобы запомнить все наизусть и по порядку.

      – Ты, наверное, сильно разозлила Изору, – со вздохом сказала Мелисса, в очередной раз поправив Эллин, – обычно на это дается неделю, а кому-то и больше. Что ты такого сказала ей?

      – Спросила, кто она такая, чтобы учить меня, – усталым голосом сказала Эллин. Она и впрямь чувствовала себя уставшей, будто прошла по дорогам не одну сотню лиг. Эллин зевнула, ее все сильнее и сильнее клонило в сон.

      – О, представляю, в какой ярости она была, – задорно хихикнув, произнесла Мелисса. В отличие от Эллин, она выглядела бодрой и свежей, как после хорошего сна. – Но мы не дадим ей шанса отыграться. Хорошо, что ты придумала пойти ко мне. Кстати, как ты меня нашла?