Петрович оставил меня в покое на несколько дней. В наш второй раз он даже пытался быть со мной нежным. Мы были в спальне, где уже выветрился запах маминых духов. Я погасила свет. На этот раз он был трезв и даже начал гладить меня по груди. Не тискать, а именно гладить. В спальне висели очень темные шторы, и я не могла видеть его толстых пальцев. И тут произошло то, за что мне стыдно до сих пор. При всей моей ненависти, при всем моем отвращении к этому мужчине, мои соски затвердели. И он это заметил. Должна признаться, к четырнадцати годам, я уже умела испытывать оргазм. Более того, он был мне необходим, чтобы получить разрядку. Наверно, поэтому моя грудь так предательски подвела меня. До сих пор осталось загадкой, как можно ненавидеть и кончать. Но, видимо, это шутки того, кто нас создал. Тело и душа две отдельные несвязанные половины. Моя душа болела и стонала, а тело получало удовлетворение.
Кристина задумалась. Уходить в прошлое было тяжело, настоящее при всей его неустроенности и неопределенности казалось лучше. Наслаждение. Что это для нее? Конечно, Витька. Самое большое. С ним она научилась целоваться. Расслабилась. Оказывается, поцелуй гораздо более интимная вещь, чем сам секс. Это облизывание языков друг друга доставляет улетное наслаждение только с тем, кого ты по-настоящему хочешь. В те краткие моменты, когда она не вырывалась, он делал с ней что-то неземное нечеловеческое. Ни один из ее многочисленных любовников никогда не целовал ее так. Так как с ним не бывает. В ту ночь она ему так и сказала. Витька засмеялся, зарылся в ее волосы. Прохрипел, что у него тоже так ни с кем не было.
Кристина отодвинула ноутбук и вышла на балкон. Стемнело, качали игольчатыми шапками сосны, ветерок растрепал волосы, лаская и утешая. Хотелось плакать и перестать бороться. Стать слабенькой, как Витькина жена и надеяться на мужчину.
В комнату заглянула Илария.
– Детка, чаю попьем?
Кристина подошла к маме, обняла ее.
– Конечно, попьем. А может, покушаешь? Я куриный бульон сварила.
– Завтра, милая. Сегодня совсем не хочется. Только чаю горячего с лимоном. – Илария поправила шаль на плечах. – Что-то холодно. И тошнит.
Кристина нахмурилась. Она в топике, вечер душный, а маме холодно.
Мама часто мерзла, эти проклятые таблетки имели кучу побочных эффектов. Кристина отстранилась. Обе пошли на кухню. Илария села за стол. Кристина включила чайник, поставила на стол пирожные. Илария ласково посмотрела на дочь.
– Все хотела спросить и забываю. Как там Сергей поживает?
Кристина опустилась напротив, подперла кулачками лицо. А ведь она и забыла. Странно, как мало это ее трогает. Витька совсем задурил ей голову. Усмехнулась.
– У Сережки все хорошо. По-прежнему много работает. Днем на правительство, вечером на мафию. Настолько отошел от своего неудачного брака, что почти сделал мне предложение.
– И ты молчишь?
Кристина улыбнулась.
– До Нового года еще далеко. Вдруг передумает.
– Что-то