Так они попали в центр подготовки космонавтов южного филиала НАСА. Впрочем, их никто не спешил готовить, ограничившись стандартными процедурами, парами уколов в плечо и пробой на аллергические реакции. Уже через день, они и еще семеро смельчаков, облаченные в противоперегрузочные костюмы, рассаживались в безграничном нутре стратосферного гиперзвукового лайнера, с романтичным названием «Алита». Им предстояло подняться на высоту в почти двадцать пять тысяч метров и там, их капсулу, по шаттловской системе, подберет русский ядерный буксир «Зевс», который обслуживал систему космического лифта. Дальше будет пересадка на международной станции «ЮЛА», рассчитанной на триста тысяч обитателей, и вечно переселенной, а уже с неё, на лихтере «Калипсо», им предстояло добраться в конечную точку путешествия. На темную сторону Луны.
На лайнере всех удобно рассадили по мягким, противоперегрузочным креслам, которые своим объятиями напоминали водяные матрацы, пристегнули трехточечными ремнями, надели высотные маски, на случай внезапного кислородного голодания, и с напутствиями, дали добро на старт. Перегрузка буквально вдавила в кресла и только теперь они поняли всю прелесть в ватном сопротивлении перегрузкам. Только благодаря этим креслам, они смогли пережить чудовищные ускорения.
На высоте около двадцати трех километров, когда на электронном табло их салона, отобразилась высота, забортная и бортовая температуры, скорость полета в четырнадцать скоростей звука, их подобрал «Зевс». Сначала они почувствовали легкую вибрацию, потом толчок и следом плавный подъем. Цилиндрические внутренние бока капсулы стали прозрачными и пассажиры, даже те, для кого этот вылет не был первым, не удержали вздоха восхищения, когда голубая дымка стратосферы медленно растворялась в черном пространстве окружающего космоса. И так стало ей вдруг тоскливо, словно бы она покидала самого родного человека. Так же было, когда она прощалась со своей мамой, уезжая в супружескую выселку, на просторы неизвестного края. Лиза тогда, хоть и пыталась, но не удержалась – разревелась, как маленькая девочка, а её мама, все стояла и стояла на крыльце их фермерского старого домика и махали ей вслед потрепанной соломенной шляпой. Почему-то