разволновавшись, раскрыл и вновь закрыл ящик стола. – А из всех лидеров социал-демократов наибольшие проблемы могут исходить от Израиля Лазаревича Гельфенда, российского еврея, родившегося в местечке Березино, Минской губернии. Сейчас он более известен как Александр Львович Парвус. В юности уехал в Швейцарию, учился в Базельском университете, где изучал банковское дело и финансы. Смолоду лелеял в душе две мечты: революцию в России и жажду обогащения. Одну мечту уже осуществил – разбогател. С революцией пока не получается, хотя в девятьсот пятом году играл чертовски важную роль во время бунта в России, став лидером Питерского Совета рабочих депутатов. За что был осуждён вместе с Троцким, и так же, как он, бежал из страны. В позапрошлом, пятнадцатом году, изложил германским властям «меморандум о подготовке революции в России», где описал, как вывести русских из войны и привести к власти радикалов, которые заключат с Берлином сепаратный мир. Причём революцию обещал организовать девятого января, в годовщину «Кровавого воскресенья». Но этого ни вчера, ни в прошлом году не произошло. Теперь он подталкивает к совершению революции эсдека Ульянова-Ленина, который, прочтя сотни книг, вывел из них ключевую для себя истину: насилие приводит к власти. Нет власти без насилия! Нужна диктатура. Нужно насилие через диктатуру. Вот главный его философский постулат. А орудие для осуществления диктатуры – рабочий класс. Главная на сегодня задача – одурачить, подмять и покорить его. К этому знаменателю мы пришли в результате разработки политика эрудированным агентом с двумя высшими университетскими образованиями.
– А наш император другого склада человек: «Война есть война, и солдат гибнет за Отечество. А казнить – грех!» – высказал своё мнение Банников. – На мой взгляд, это неправильно. Врагов следует уничтожать. Правильное решение принял прадед Николая Второго, повесив пятерых декабристов. Если бы его правнук велел вздёрнуть полдюжины воинствующих фрондёров во главе с Гучковым, в стране наступил бы так нужный сейчас внутренний мир и спокойствие. Пусть бы последующую сотню лет либералы сочиняли обличающие царя памфлеты.
– Согласен! – продолжил экскурс в паутину революционных партий Глобачёв. – В данный момент эсдек Ульянов никого не казнит, а тихо живёт в Швейцарии, в Цюрихе, в доме обувщика, что чрезвычайно связывает его с рабочим классом, – хмыкнул начальник питерской Охранки, – и пишет политические статьи. Агент доложил, что публицист часто подавлен, потому как их никто не читает. Ежедневно гуляет привычным маршрутом, но иногда, когда избавляется от мерехлюндии, то есть – от хандры, меняет его, забредая в незнакомые парки, скверы и улицы. Переписывается и встречается с Инессой Арманд, подчас помогающей вождю пролетариата скрасить тяжёлые эмигрантские будни. Как-то, перепив пива, на всю пивную шумел: «Если Христос любил Магдалину, то почему мне нельзя любить Арманд?» – Полагаю, это явная инсинуация. Агент заразился от Ильича унынием
