– Как твой день? – спрашивала она.
– Спи, Алин. Сейчас тоже лягу. Посижу с курсовой только.
Виделись мы только по ночам. Чаще я видел ее голую спину, и было приятно просто прижаться к ней и провалиться в сон. Мне снились вилки, ложки, сервировка столов, вытирание тарелок, нервяки гостей, развоз еды по номерам, лица коллег и запахи зала ресторана и кухни. Наутро Алины уже не было рядом, а очередной день подгонял меня. Заставлял вставать на больные ноги и делать новые шаги к автобусной остановке.
Внезапно жизнь изменилась. У меня стало меньше свободного времени, и я с завистью наблюдал через пелену усталости за жизнями своих ровесников. Они только поступили в ВУЗы, а их студенческая жизнь только началась. А моя закончилась внезапно. Я не оставил себе выбора, кроме как устроиться на работу ради иллюзии о счастливой жизни когда-нибудь потом.
Смена в ресторане начиналась с зачистки шведской линии после обеда.
20.
Я выгружал из бэк-офиса ресторана тарелки на металлическую тележку.
Первая запись в трудовой книжке – помощник официанта. В то время, пока старшие по возрасту и должности отвечали за гостеприимство в зале ресторана и в гостевых пространствах, я редко выбирался из служебных помещений. Так было, когда работал хаусменом, так же и осталось. А мне хотелось набраться опыта работы с разными людьми. Не только, когда доставлял заказы в номера. Странного общения, впрочем, хватало:
– Артур, а отвези заказ в 705 номер вместо меня, – меня отвлек от посуды бармен.
– А что с ним не так?
– Да не, все так. Сгоняй, а, может чаюху оставят, – он по-дурацки подмигнул мне.
– Ага, может еще что-нибудь предложит гостья, – добавил охранник.
Они засмеялись. Я не понял, в чем дело, но на всякий случай тоже засмеялся. Единство с коллективом – скоро я стану его частью. Войду в этот организм и стану внутренней шестеренкой, как только отдам больше своего времени и усилий. И если не сорвусь в ближайшие месяцы и не уволюсь.
Я катил тележку с заказами перед собой. Одной рукой держался за нее, другой рукой держал телефон и ругался с Алиной в переписке. Посмотрел под ноги. Остановился. Ковролин. Вспомнил, как пылесосил его каждый чертов день, и что уж лучше сейчас катить тележку. Так и дошел до 705-го номера.
Дверь открыла голая женщина. Мне все еще было стыдно перед Алиной за тот эпизод с поэтессой в начале ноября на семинаре. Конечно, я ей ничего не сказал. Мне было страшно сделать ей больно. Но еще больнее было смотреть на голую женщину:
– Зайдешь? – спросила гостья.
– Вам оплачивать удобно по карте или наличными? – ответил я и старался не пялиться на грудь. Вышло так себе. Но решил строить из себя робота. Это удобнее, чем быть собой.
– Хорошо, а потом зайдешь?
– Я бы хотел ответить вам