Тамас хотел, чтобы Таниэль вернулся на фронт.
В бездну все это. Пусть Тамас сам приедет в Адопест и отыщет Таниэля. Курительный притон – последнее место, куда отец догадается заглянуть.
Патронов в кармане не оказалось: Ка-Поэль забрала их. Проклятье. С тех пор как она вытащила его из комы, у него не было ни крупинки пороха. Даже пистолет не заряжен. Таниэль мог бы выйти отсюда и раздобыть пороха. Прийти на ближайший армейский склад и показать значок порохового мага.
При мысли, что придется вылезать из гамака, у него закружилась голова.
Как раз когда сознание начало ускользать от Таниэля, по лестнице спустилась Ка-Поэль. Остановилась и посмотрела на него. Он лежал с закрытыми глазами, над его губами вился наркотический дым.
Ка-Поэль была невысока ростом, с мелкими чертами лица, белой кожей с пепельными веснушками и короткими, не больше дюйма, рыжими волосами. Таниэлю не нравилась ее стрижка, придающая Ка-Поэль слишком мальчишеский вид. «Не отличишь от мальчишки», – подумал он, когда она сняла длинную черную накидку и осталась в белой сорочке без рукавов, добытой неизвестно где, и облегающих черных брюках.
Ка-Поэль коснулась плеча Таниэля. Тот никак не отреагировал. Пусть думает, что он спит или настолько погрузился в наркотический дурман, что не замечает ее. Так даже лучше.
Неожиданно она одной рукой зажала ему нос, а другой прикрыла рот.
Он вздрогнул; она опустила руки, и он судорожно вдохнул:
– Поэль, что за бездна? Решила задушить меня?
Она улыбнулась, и одурманенный малой Таниэль уже не в первый раз взглянул в ее зеленые, как бутылочное стекло, глаза с не вполне пристойными мыслями. Но тут же отбросил их. Она была его подопечной, а он – ее опекуном. Или на самом деле все наоборот? Это ведь Ка-Поэль спасла его там, на Южном пике.
– Чего ты хочешь? – Таниэль сел в гамаке.
Она протянула ему толстую тетрадь в кожаном переплете. Альбом. Взамен потерянного. Вспомнив о нем, Таниэль почувствовал острую боль. Эскизы, сделанные за восемь последних лет. Люди, с которыми он встречался. Одни были его друзьями, другие – врагами. Многие уже умерли. Потеря альбома мучила его почти так же, как утрата ружья работы самого Хруша.
Почти так же…
Таниэль вставил мундштук трубки между зубами и глубоко затянулся. Вздрогнул, когда дым обжег ему горло и легкие; затем дым растекся по всему телу, приглушая воспоминания.
Он потянулся к альбому, но заметил, что рука дрожит, и отдернул ее.
Ка-Поэль подозрительно прищурилась. Потом положила альбом ему на грудь вместе с упаковкой угольных карандашей. Рисовать ими намного удобней, чем теми, что были у Таниэля в Фатрасте. Она показала на карандаши и жестом изобразила, будто рисует.
Таниэль сжал правую руку в кулак. Он не хотел, чтобы она видела его дрожащие руки.
– Я… нет, Поэль, не сейчас.
Она