Роспись. Лето. Александра Сашнева

он сказал, что мальчишки били его в школе. Собирались группой и били. Я сначала не поверила, подумала, что он врет, чтобы вызвать во мне сочувствие. Я же говорю, иногда я видела его грубую смешную неправду, но это и притупило мою осторожность. Я заглатывала свою гордыню и самомнение, разоблачая его фантазии, а он подсовывал в это время капельки невидимого яда, на которые я не обращала внимания. И вот этот яд отравил меня на самом деле.

      – Погоди! Но он же сделал выставку для тебя. Ты могла уйти!

      – Нет. Не могла. Я решила, что это мое самое родное существо. Ведь благодаря ему, во мне загорелось солнце. На гонорар от моей выставки мы купили крутую машину и поехали в путешествие. Это было самое то, о чем я мечтала – ехать за рулем к морю.

      *

      Примечание14:

      Это очень распространенный манипулятивный прием – обвинить жертву в том, что она недостаточно сексуальна, доведя ее до этого своими действиями. Это все равно, что отругать ребенка, отлупить его ремнем, а потом его, рыдающего, заставлять есть котлету. Еда – это то, с чем мы согласны, то, что мы хотим, то, что принимаем внутрь. Эту ошибку часто делают родители – когда нет времени или еще по какой-то причине – заставляют ребенка быстро съесть завтрак, обед или ужин, предварительно отругав. Они не дают ребенку времени пережить наказание, обдумать его и успокоиться.

      Я уж не говорю о том, что плач ребенка редко бывает вызван самим наказанием, если это только не истерика: дети бегают, смеются до дури, кричат, заводят друг друга, взрослых не слышат, начинаются опасные игры, тогда взрослый останавливает заводилу, и ребенок начинает плакать, визжать, потому что ему остановили поток эндорфинов. То же самое происходит с желаемой игрушкой или конфетой. Это истерика, которую надо просто останавливать и точка. Но чаще всего безысходно и печально дети рыдают, когда их обидели незаслуженно, предали, обвинили напрасно.