Шмидт покачал головой, пытаясь понять, что скрывается за словами Скорцени, но понял только одно: тот настроен агрессивно.
– И все же заставить меня предъявить вам карту может лишь рейхсфюрер Гиммлер. Причем в его отсутствие я подчинюсь только письменному приказу, подписанному рейхсфюрером, – все тверже становился и голос барона. В нем уже явно взыграли не только страх перед предводителем диверсионной службы СД, но и собственная родовая спесь.
Теперь фон Шмидту и самому уже «возжелалось» завершить свой категорический отказ любимой фразой Скорцени: «И никаких псалмопений по этому поводу, штурмбаннфюрер, никаких псалмопений!..»
Скорцени понимал, что фон Шмидт имеет все основания вести себя так, но понимал и то, что с ним, начальником отдела диверсий СД, вести себя так непозволительно никому. Не исключая Гиммлера. К тому же Отто взбесила ссылка барона на неудачу Кальтенбруннера, единственного из руководителей СД, к авторитету которого он мог сейчас апеллировать и который пока еще способен воздействовать на великого магистра Ордена СС Гиммлера.
– Если рассуждать здраво, рейхсфюрер абсолютно прав, резко сужая круг лиц, посвященных в эту тайну, – наконец находит в себе мужество Отто. – Тем более что без вашего участия в операции нам все равно вряд ли удастся обнаружить эти контейнеры, дьявол меня расстреляй.
– Вы правы: в данном случае любая карта – дерь-рьмо, – примирительно соглашается барон, сразу же вспомнив, что, спасая карту, он в то же время спасает и свою жизнь. Такая вот, почти гибельная, закономерность.
Как только карта и приметы станут достоянием этого «похитителя дуче Муссолини», он, фон Шмидт, сразу же покажется ему слишком задержавшимся на этом свете опасным свидетелем. И пусть никому не приходит в голову списывать эти страхи на его, барона, маниакальную задерганность и патологическую трусость! Он, конечно же, никогда не принадлежал к отпетым храбрецам, но и в трусах тоже до сих пор не числился.
Другое дело, что до барона уже давно доходили слухи о том, как один за другим исчезают участники «конвоя Роммеля» – и солдаты, и моряки. Особенно те, кто хоть в какой-то степени был посвящен в тайну операции «Бристольская дева».
– Что же тогда в данном конкретном случае не «великосветское окопное дерь-рьмо»? – спародировал его обер-диверсант рейха. – Просветите и проясните.
– Нужны верные приметы. Насколько я понял, вы собираетесь снаряжать экспедицию? И не только морскую. Так вот, я готов присоединиться к ней.
– И каковой же вы представляете себе эту экспедицию в наше время? Для кого, спрашивается, мы будем извлекать африканские сокровища?
– Сам не раз уже задумывался над этим – для кого конкретно рисковать жизнями будем?
– И к какому же выводу пришли?
– Что не мне решать судьбу этого клада, – покачал уже даже не головой, а всем туловищем фон Шмидт. – Кому угодно, только не мне. Даже если бы сам рок поверженного