– Фиксировал.
– Долгое время он работал в различных посольствах и в зарубежных экономических миссиях.
– Что многое объясняет.
– Представление о том, чем он теперь занимается, имеешь?
Курбанов напряг память, перелопатил всю заложенную в его мозговой эвээмке информацию и в конце концов все же вспомнил: около года назад Истомин был переведен в Управление делами ЦК, где вскоре возглавил экспертно-аналитическую группу. Ничего удивительного: его давно считали крупнейшим специалистом по налаживанию экономической деятельности зарубежных компартий, благодаря которому даже подпольные компартии стали добывать средства из легального бизнеса. Правда, опирались они, как правило, на мощный нелегальный фундамент, покоящийся на наркотиках, оружии и всем прочем, но это уже не суть важно.
– Так, в общих чертах, – признался майор.
– Не морщься, не морщься. Да, его перевели туда. Но по просьбе руководства партии, которое, трезво оценивая ситуацию, – «Это в ЦК КПСС трезво оценивают ситуацию?! – изумился Курбанов. – С каких пор?!» – готово вкладывать деньги в легальный бизнес не только за рубежом, но и в нашей стране, то есть теперь уже в суверенных, бурно капитализирующихся республиках. Чтобы, когда все эти мерзавцы забулдыжные… Словом, ты понимаешь.
– Но я – и бизнес?..
– А перед собой ты видишь кого: президента нефтяного картеля?! Кур-ба-нов, – с отвращением покачал головой полковник, помахивая указательным пальцем перед его лицом, – ты – офицер особого отряда спецназа ГРУ. А всякий, кто хоть на минуту забывает об этом, тут же перестает быть тем, кем ему предписано быть. После чего неожиданно испаряется.
– Эт-то уж как принято, – подтвердил Виктор.
Решив, что разговор закончен, полковник достал из стола розоватый пакет и, взвешивая в руке, долго, бездумно смотрел на него.
– Здесь все, что необходимо: деньги, – он ухмыльнулся и озорно посмотрел на майора, – нигде не зарегистрированное оружие, а также инструкции по поводу первой недели пребывания в «консервке», ну и конечно же схема расположения объекта. Что ты молчишь?
– А что я должен говорить?
Несколько мгновений полковник смотрел на него, как на казарменного придурка, на неблагодарную тварь, не способную оценить ни степень снисхождения к себе начальства, ни своей собственной выгоды, затем, неожиданно побагровев, прямо в лицо майора сивушно прорычал:
– Мычать! Преисполняясь рвением и благодарностью, бессловесно мычать! Ибо не всегда и не каждому такое вот выпадает… – положил он пакет перед майором. – Усекать надо!
«… А ведь на солдафона он не похож, – молвил про себя Курбанов. – Некоторые и до маршальских жезлов дослуживаются, оставаясь беспросветными солдафонами. Даже здесь, в спецназе, в элите военной… элиты! Но это не о Бурове», – не хотелось ему разочаровываться в полковнике.
– Интересуюсь знать, как говорят в Одессе: что