Тут бы и пришел конец Сморкале Мордовороту, но ему повезло: из скалы чуть ниже Иккинга торчало чахлое деревце. Дерево замедлило его падение, и юный викинг в последний момент сумел-таки ухватиться за одну из нижних гибких веток и спасся.
И вот Сморкала болтается на дереве, в тысяче метров над землей, от изумления не в силах издать ни звука, и таращится на Иккинга круглыми от ужаса глазами.
– ПОМОГИ МНЕ, ТЫ, ИДИОТ, – одними губами произнес Сморкала.
А ведь мог бы и проявить капельку вежливости к человеку, который только что спас его от страшной смерти и был единственным, кто мог бы спасти еще раз. Но Сморкала, увы, вежливостью не отличался.
Было ясно, что долго ему не продержаться. И Иккинг по доброте душевной помог бы, да не доставал. Совсем чуть-чуть.
Кровожадный Карасик лихорадочно завозился в гамаке, разыскивая веревку, чтобы бросить Сморкале. Но найти что-нибудь, лежа в гамаке, не легче, чем натянуть трусы, скорчившись внутри наволочки. А в гамаке, заполненном дымом Беззубика, это и вовсе напоминало какой-то дикий танец в бане по-черному.
Иккинг раскачивался и метался туда-сюда, но нащупать конец злосчастной веревки никак не удавалось, а ладони сделались скользкими от пота. Он судорожно дернулся, словно связанный червяк… и вместо веревки случайно вытащил меч …
С ужасным треском клинок рассек старый истертый коричневый гамак ровно напополам.
– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! – Вот теперь у него наконец прорезался голос. – ДРАКОНЫ НАПАЛИ!!!!!!
Крик вышел оглушительный – весь воздух, застрявший от страха у Иккинга в легких, вырвался наружу и пошел отражаться от скальных стен, поднимаясь все выше.
Рыбьенога, висевшего в метре над Иккингом, ударило звуковой волной. Бедняга резко обрел бодрость, вскинулся, растопырился, словно взорвавшаяся морская звезда, и едва не вывалился из гамака. Далеко-далеко вверх по скале все гамаки зашевелились и закачались, их обитатели сели, протирая глаза и бормоча: «Шотакоэ? Шопрсходит?»
– И-и-и-ик! – встревоженно пискнул Беззубик, открывая глазки.
Он осознал, что, набирая скорость, несется к земле, и расправил крылышки.
Нападавшие драконы зависли в холодном ночном воздухе. Они перенастроили свет своих желтых глаз (исключительная способность, присущая некоторым драконам) со слабого свечения на ослепительное сияние, опустили головы…
И заметили Иккинга, раскачивающегося на остатках гамака. В слепяще-ярких лучах многочисленных глаз-прожекторов он был как на ладони на фоне темной скалы.
– Ух… ох… ВЕТРОГОН! ПРОСНИСЬ!!! – заорал Иккинг, бешено размахивая мечом во все стороны.
Кричал он по-драконьи, ведь Иккинг был одним из немногих викингов всех времен, способных говорить на этом завораживающем языке.
– Хрррооооо… пщщщщшшш… – храпел Ветрогон.
Рой драконов, по-прежнему зловеще висевший