Даже притом что никто из ее родных и друзей не знал, где она. Дерево, в котором ее заперли, стояло посреди леса. И снаружи оно ничем не отличалось от остальных 35 672 деревьев вокруг.
Она потерялась, окончательно и безнадежно. Даже если бы Камикадза плыла на «Буревестнике» по истерзанному бурей ночному небу и провалилась в черную дыру, и то было бы не меньше шансов, что ее найдут.
«Но на самом-то деле я не потерялась», – сказала девочка сама себе. Ведь не столь важно, ГДЕ ты находишься, пока знаешь, КТО ты есть. Она была Бой-баба, а Бой-бабу нелегко напугать.
Вот почему Камикадза затянула племенной гимн Бой-баб, выкрикивая его как можно громче в гулкой черноте дерева:
Бой-бабы не знают слова «страх»!
Их сердца крепче дуба в горах!
Лодке все нипочем,
если море твой дом!
Бой-бабы… сражаются…
всегда!
Громкие и дерзкие слова гордо звенели в пустоте древесного дупла, утешая Камикадзу ободряющим эхом.
Но снаружи…
Снаружи их вообще не было слышно.
7. Утром я влюбился…
Хулиганы починили «Жирного пингвина» и продолжили поиски Камикадзы. Они искали еще день или два (всякий раз предусмотрительно выбирая стоянку на острове Тихом, с кучей медуз, зато без привидений, Берсерков и Страхолюдов), но так и не нашли никаких следов.
Стоик Обширный отправил Большегрудой Берте почтового дракона с печальной вестью, и они вернулись домой на Олух.
СТР Страхолюд не потребовал, чтобы Иккинг собирал мед исключительно собственными руками. И Стоик Обширный решил повысить шансы на успех Похода-За-Медом-Берсерка, велев всем воинам Хулиганского племени присоединиться к Иккингу для полуночного рейда на остров верхом на драконах.
Вот почему на следующий вечер все двенадцать юных викингов, проходивших обучение по Программе Начальной Пиратской Подготовки, в черных костюмах для ночных полетов замерли неровной шеренгой по стойке смирно перед Плевакой Крикливым, своим главным наставником. За спиной у Плеваки шумел Недолес, опоясывавший Здоровущий холм.
– СЛУШАЙТЕ, ПАРНИ! – взревел Плевака Крикливый. – Поскольку юный Иккинг теперь жених…
По шеренге прокатились смешки и глумливые причмокивания.
– Иккинг и Ярисса изловили крысу, ЦЕЛОВАТЬСЯ стали – крысу потеряли, – завел дразнилку Бестолков, тупой юный качок.
Торчащие уши придавали ему сходство с кастрюлей.
– Эй, Иккинг, каково это быть влюбле-о-о-онным? – поинтересовался Крепкий Орешек-младший.
– Я не видал кудрей настолько красных… Я не видал таких зеленых глаз! – пропел Забияка.
– ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! – заржали все, а Иккинг густо покраснел.
– Не понимаю, почему мы ВСЕ должны рисковать жизнью только из-за того, что слабак Никчемный влюби-и-ился, – заявил Сморкала. – Стыдно писать такие сопливые стихи. И рифмы у него фиговые!