Таська! Знаешь ли ты, где я? В Москве!! Да-да, в центре Москвы! Вот это да!
Мы были в одной из армий Западного фронта, нас вывели, привезли в столицу, и мы находимся в резерве у т. Сталина. Вот здорово! Но ведь это все как бы путешествие, а люди воюют уже седьмой месяц. Когда мы выехали на большую магистраль, то гадали: юг или север? Мне хотелось на юг. Но с каким чувством я подъезжал к Москве, этого не передашь, ибо считаю ее вторым родным городом.
Было солнечное утро, дымили трубы заводов, на запад девятками уходили тяжелые груженые бомбардировщики. Мы даже не мечтали попасть в город, а как хотелось. И представь себе: на 25-м году революции я проехал по центральным улицам столицы на старинных резных санках, приобретенных для командира полка в какой-то рязанской деревне. Мы, вдвоем с адъютантом комполка, с автоматами, с гранатами, ехали по улицам Москвы, заходили в магазины, переезжали площади поперек, нарушая все правила движения. Мы ж приехали из деревни, из глухой рязанской деревни – что с нас требовать? Было очень приятно.
Все начальство, конечно, верхами уехало, а мне по штату даже конь не положен; езжу всегда на чужих.
Вот я в городе, который, как пишут, имеет строгий подобранный вид. Да, это правда, нет на улицах праздношатающихся зевак, меньше машин, с 8 вечера жизнь на улицах затихает, а в 10 часов улицы и совсем пустеют. Многомиллионный город замирает до утра – это так странно. А в общем, город все тот же, что и 9 месяцев назад, я здесь обошел много, и поверь – никаких особых разрушений, только окна, но ведь это пустяки.
В Москве мне оставаться совсем не хочется – это все-таки неприятно, как говорится, только небо коптить. Если бы на сутки предложили поехать в Горький – не поехал бы ни за что. Посмотрел Москву, и кажется, что лишь вчера уехал из дома и совсем нигде не был. А потому – все ясно!
Единственное, что хочется, – обо всех все узнать; так напиши, Таська, сюда, может, здесь меня письмо догонит. Странно и интересно: когда я был далеко, то казалось, что и времени много прошло, а с сокращением расстояния, кажется, и время сократилось, и я ясно представляю, что в Горьком все так же, как и три с половиной месяца назад – 15 сентября.
Раньше я писал, что увидимся не скоро, а теперь боюсь так писать, ведь я уже почти дома, и не удивлюсь, если туда попаду. Но этого я не хочу!
Письма не рви, когда-нибудь, возможно, их прочту.
Прожив неделю на Калужской улице в Институте стали, мы переехали в школу, в поселок ЗИС.
Новый год встретили довольно оригинально, в классе, за общим большим столом. На столе стояло полведра мутного зеленоватого спирта, а закуска – колбаса с хлебом.
Живем пока в школе, на стенах висят картины, списки учеников. Койка моя стоит у доски, на которой нанесена сетка для правописания. Сейчас во всех классах спят солдаты, да и все коридоры забиты ими.
В город выезжаю часто, но мало что интересного вижу. Бываю в театрах, в лучших