– Нисколько, – она смотрит на меня очень строго. – Я никогда не издеваюсь.
У меня не было ни единого шанса проигнорировать её слова, поэтому я покорно поднимаюсь с кровати, подхожу к подоконнику и смотрю на снег.
– Первый в этом году, – говорит она. – Первый – он самый чистый. И я люблю его за его чистоту.
– Как вас зовут? – интересуюсь я у гостьи, которая столь непринуждённо передвигается по моей палате.
– Моё имя – это ошибка.
– В каком смысле?
– Иногда людям дают не их имена, и им приходится жить всё время с чужим именем, а это очень утомительно. Я откликалась когда-то на данное имя только потому, что так хотели мои родители. Вот тебя как зовут?
Она всё произносит неторопливо и слегка театрально, но эта театральность не переплетается с фальшью. В психиатрической клинике в принципе не существует понятия «фальшь». И всё, что в реальной жизни может показаться наигранным, здесь выглядит абсолютно естественным.
– Саша.
– Алексааандра, – протягивает она, вглядываясь в моё лицо. – Да, твоё имя! Видишь, как тебе повезло. Тебя с рождения зовут истинно, – торжественно констатирует она, словно эту информацию следует записать в личное дело. – Так приятно видеть человека с настоящим именем.
– Это редкость?
– Ты спрашиваешь, редкость ли? Конечно. Чужие имена встречаются чаще. Люди с ума и сходят, потому что отзываются не на то, – она на секунду задумывается, – не на то имя, не на то чувство, не на то действие. Имя должно увлекать, открывать, украшать, в конце концов. Ходят бедные породистые псы с дворовыми кличками.
Я не до конца понимаю масштабность её слов, но они определённо мне нравятся.
– И как мне вас называть?
– Как хочешь, – легко отмахивается она. – Как почувствуешь.
Я внимательно смотрю на неё. Здесь, у окна, при естественном свете, я без труда могу рассмотреть гостью. Её тёмно-зелёные глаза, искусно украшенные морщинками, на фоне бледной кожи напоминают мне о малахите. Волосы ниспадают густыми, благородно-седыми локонами. Балетная осанка и утончённые манеры. Я не дала бы ей больше сорока пяти, но в ней чувствовались возраст и знание. Не тот возраст, который вызывает в нас сочувствие и ностальгию об ушедших годах, а тот возраст, перед которым мы преклоняем голову, пленённые красотой и мудрым спокойствием. Мне кажется, что она своими практически правильными чертами лица очень похожа на меня, точнее, я – на неё. И я задумываюсь о том, что если стареть, то только так.
– Я чувствую с вами связь.
– Это хорошо, – отвечает она и направляется к выходу так же неожиданно, как и появилась.
– Вы уходите? – взволнованно спрашиваю я, не готовая к столь внезапному завершению беседы.
– Я приду ещё. Ты чего так перепугалась? – удивляется она. – У тебя же есть друзья?
Я молчу.
– Здесь