Весна обычных деревенских парней. Артур Романов

начали искать Карыча. Ещё его иногда называли Вороном. Он участвовал в бою против Выхино, поэтому я не мог себе представить, что и он может отказать. Карыч с бабами неизвестно где пил водку Мы строго наказали ему, чтобы он прекращал бухать и заниматься безобразием, на что тот отреагировал мгновенным повиновением. Прибежав из соседней деревни за десять минут, словно пуля, он ждал нас возле назначенного места как часовой. Было решено оставить меня у него. Карыч не возражал. Ещё бы! Когда мой друг с безумным взглядом грозился не наливать в течение месяца. Попрощавшись с друзьями, они нас покинули. Я и Карыч ступали ногами по дряхлому крыльцу. Мой друг заранее меня предупредил, что если я увижу пузырь, не трогал его, так как он непосредственно принадлежит отцу Ворона.

      Карыч притащил поднос с бутербродами. Колбаска и сыр с белым хлебом были как раз, кстати, потому что мои кишки, как пели «Сектор Газа», уже давно завязались в узелки. Я поел и в надежде на спокойный сон, в котором были бесплатные проститутки, и лёг на диван. Однако мои ожидания умерли вместе со сновидениями, потому что ёбаный Карыч поставил сраный «Night Wish». Мы прослушали всю дискографию от начала до конца. После шестого альбома я вроде как уснул, но проснулся от тех же звуков уже ненавистной мне группы.

      Теперь я иногда вспоминаю об этом инциденте и ворочу еблом, а мои друзья меня часто подкалывают. Я пытаюсь об этом забыть, но всегда находиться мудак, который говорит:

      – Night Wish до утра, на-ра-на-ра-на-на-на…

      Сука, бля!

      Под утро я все-таки заснул, но всего лишь на час. Меня разбудил Ворон и вежливо выгнал. Я, недолго думая, пошел к моему другу, увидев его пьющим пиво около магазина с каким то парнишей. Зайдя в ларек, мы купили баллон «Русского», и пошли на памятник похмеляться. Избавившись от головной боли, побрели к нему домой, спать дальше.

      Проснулись примерно около пяти часов вечера. Так как хозяин хаты не жил на посёлке, холодильник оказался пустым. Нам пришлось топать в палатку. Там купили наш любимый деликатес – хлеб с майонезом. Похавав, нам захотелось бухнуть, но денег было рублей сорок, так что на палёнку нам не хватало. Мой друг предложил съездить в Известково. Я не стал возражать, так как знал, что он херового не посоветует.

      Еле-еле дойдя до собаки, мы с квадратными головами сели в неё, и, проехав одну остановку, вышли на станции «Гжель». От платформы нам предстоял недолгий путь, измеряемый пятнадцатью минутами. Мы шли через изрисованные лоховскими графити гаражи и трёхэтажные хрущёвки, где ютилась одна лимита. Дойдя до дома номер двенадцать, зашли во второй подъезд. В мрачном помещении красовались тупые надписи и лежащие на ступеньках алкаши. Я позвонил в дверь. Нам открыло опухшее лицо женщины бальзаковского возраста, и хриплым пропитым голосом спросило:

      – Чё, бля?

      – Нам за двадцать пять… – Отозвался Олег.

      Она молча удалилась в свои апартаменты и, спустя несколько