Улыбнутся и, может,
Мне скостят за стихи.
Нежность
Я знаю, где нежность моя обитает
Под сердцем, которое тает и тает
Одной только мыслью под вечер согрето:
На этой планете и ты живешь где-то.
Читаешь меня иногда по утрам
И не доверяешь ни снам, ни ветрам.
Случилось мне стать не женой, не обузой.
Не страстной любовницей, даже не музой.
Лишь той, что тебя развлечет иногда,
Пропев тихо на ночь, что «все- ерунда!
Бывало и хуже! Пусть сердце не плачет!»
Меняется все: и любовь, и удача.
Но пусть островком, неизменным и странным,
Останется нежность к тебе, мой желанный.
Амазонка
Здесь даже воздух знойный сытно напоен кровью…
Алая влага в почве, прямо по локоть. Но…
Слушай, читатель повесть. Теплой земной любовью..
Жив человек, и будет жить всем смертям назло!
Пыль по степи и топот конских копыт, как сердца
Стук неуемный, жадный… Видишь лавиной- мгла…
Конница скачет полем, яростью жжет, как перцем,
Смертная тень за страшной конницей пролегла.
Клич раздается полный гнева над войском звонко,
Сразу в ответ ей эхом- посвист лихой и крик,
С белою конской гривой локоны амазонки
Ветром сплелись, и боя жаждет небесный лик.
Да, к Антиопе стройной ласкова Артемида.
Воинов побежденных- не сосчитать числом…
Слава бежала рысью, волнами Меотиды,
До берегов Эгейских славу несли веслом.
Так восхищенье пело в древних кифарах звонко…
Передавали храбрость войска из уст в уста…
Девы семейства фурий- дивные амазонки,
Каждая- точно львица, воинов стоит ста…
Парус надул упрямым ветром Эол игриво…
Гонит корабль Тесея к сказочным берегам..
Снилась ему в Афинах рыжая чудо-грива,
Греческий царь, влюбленный, жертвы принес богам.
На берегу же ждали с ласковым нетерпеньем
Кто восхищен геройством, в страсти не знает дна..
На корабле Тесея гостью встречали пеньем
А за бортом плескалась в такт их любви волна…
Царь отступать привык ли? Слишком ценны трофеи.
И горячи объятья, чтобы тотчас разжать,.
И, выполняя тайный строгий приказ Тесея,
Поднят тяжелый якорь, Некогда ночью спать
Хмурой усталой свите воинов и скитальцев,
«Весла суши» – команды долго не слышать, нет…
Кровь на мужских ладонях, сводит усталость пальцы,
Но за спиной погоней близкой грозит рассвет.
А, поутру проснувшись, юная Антиопа,
Не обнаружив лука, дротика и меча,
В страстном бессилье жертвы жаждет снести Акрополь,
И разбивает руки, доски громя с плеча.
Только длинна дорога, голос Тесея нежен,
Он на коленях молит жизнь или смерть принять.
Плещет в глазах у грека, как океан, безбрежно,
Пламя