Где-то… в сентябрьских числах.
Июньское
Это так по-сургутски – выдавать в июне грозу
С темпераментом южным и ртутью на метке ±8.
Кофе стынет, заглядываюсь на колбасу,
Что на блюдце, и там, за окном, словно поздняя осень.
Небо выдвинуло ультиматум свинцом:
«Вот вам всем тут! Север не крымский пейзаж :)».
Хорошо, что ларьки, как в Керчи, не плывут за окном.
Повезло однозначно: гроза и +8 на этот раз.
Птицы
И, пока ты спишь, небо держит свои границы.
Солнце даже не потревожит ресниц.
Ты свободный и честный, как белая птица,
Я же вечно тревожна – из синей породы птиц.
И тебя не отлавливают для желаний,
И тебя не неволят за яркий цвет,
Я готова быть чёрной вороной и, может быть, пташкой ранней,
У которой в цене полевой рассвет.
Спи. Солнце густых ресниц не тронет,
Поцелуем лучей коснётся мизинца руки.
Птицы белые в синем небе не тонут,
Только синие тонут, когда далеки-далеки.
Город не говорит…
Город не говорит со мной. Он смотрит с упрёком и дуется:
Променяла, мол, меня на поволжскую шваль.
Он ревнует, не верит в любовь, только хмурится.
Что в его голове, пробуй теперь угадай.
Он забыл, что зимы суровы, неласковы.
Что сургутский мороз не щадит никого.
У меня есть дети, их нужно растить и натаскивать.
Обучать не зависеть ни от кого.
Город надулся, как сыч. По-ребячьему
Бьёт июньским дождём в моё окно:
«Столько лет я учил тебя простому и человечьему,
А ты променяла меня на тепло».
Тело
Не рождающее сердечных мук,
Словно мебель, удобное вусмерть,
Тело в лифчике балконет
Пару груш положило на скатерть.
Есть такие женщины – трудно дышать,
Даже думать в ритме стратегий,
А вот это? Ну что с него можно взять?
Просто тело, без привилегий.
И катитесь вы к черту всей толпой,
Ожидающие фейерверков!
Это тело я забираю с собой,
Словно платье. Да, без примерки.
Светофоры
Словно смертные приговоры,
Красным светом горят
светофоры…
Словно нет под ногами опоры
И лишь в мессенджерах
разговоры.
Замирают сердца-метрономы,
Эти двадцать минут по закону
Только на поцелуи до комы
И немного на кофе с
лимоном…
В городе
Это тебе не лазурные берега,
Это нищенское убежище.
Каждый сам за себя здесь,
Наверняка
На витрине стоит как
посмешище.
Этот город прогнил до самого
дна,
Бюрократы и трусы жалкие.
В этом