Осуждение и отчуждение. Григорий Громской

не убивала. Это люди вокруг хотели убить меня, это они убийцы. Они хотели сделать меня врагом самой себе, заставить меня стыдиться себя и ненавидеть себя из-за того, что я сделала «это». Но они врали. Я же имею, как девушка, право «на это». Я. Имею. Право».

      За три дня Ранимова сходила в парикмахерскую, где ей сделали приличное каре, не пролила слёз, не разорвалась от истерик. Она была собой – прежней, как в памятные студенческие годы, прошедшие далеко за пределами данного городка, только теперь ещё более уверенной. Девушка, собирая чемодан, разбросала по комнате ненужные ей вещи. Пару суток она пропивала некоторые успокоительные и антидепрессанты, которые давно были ей назначены врачом, но вскоре бросила это дело, заметив формирующуюся тягу к таблеткам. Она имела силу справиться со своими чувствами без привлечения медицины.

      И вот она – стоит на пороге собственной квартиры, оставив всё на своих местах, не проводя генеральной уборки. За дверью слышится чьё-то перешёптывание, которое позже, в принципе, затихает. Она выглядывает на лестничную площадку и замечает на коврике скомканную бумажку. Записку. Вдали слышатся ребяческие хихиканья. Наверняка эти смешки были и тогда, когда дверь была изрисована мерзкими словами, которые Марии пришлось собственноручно оттирать. Такая выходка свойственна зачастую именно неокрепшим умам. Девушка поднимает листок, видит начёрканные чёрной ручкой слова, но не читает. Ранимова проходит в обуви на кухню, достаёт из ящика спички и поджигает над раковиной бумажку. Она разглядывает пламя, которое медленно перебегает от одного угла к другому, уничтожая буквы, написанные на белоснежном листе, что так скоро чернел при высоких температурах. Бросив тлеющую записку в раковину, где была сложена грязная посуда, Ранимова тушит её и смотрит на увядающую орхидею, лепестки которой потеряли краски на слепящем Солнце.

      – Теперь я всё поняла. – Говорит она цветку. – Я поняла: почему пошла с тем человеком из бара, почему доверилась ему, зная, что он мной воспользуется. Потому что… потому что я хотела мести. Где-то в глубине души я надеялась, что ты придёшь ко мне и спасёшь. И вообще, я… я затеяла весь этот цирк только ради того, чтобы меня пожалели… чтобы ты