дота и поспешно стал спускаться по тропинке к мосту. «В город, в город уехать, отсюда. „Бригантину“ и примкнувших к ней мне сейчас видеть никак нельзя, опять сорвусь». Ветки кустов, росшие слишком низко над тропинкой, били по лицу – издержки высокого роста, – кепку пришлось придержать руками. Казалось, Муравьиный Лес даёт на прощание несколько звонких пощёчин, чтоб окончательно привести в себя несмышлёныша, который бегал тут по тропинкам, когда был ещё совсем мал… Запах дыма всё ещё щекотал ноздри. Детское воспоминание, куда ж от него денешься. Светлов бежал к мосту, мотая на ходу головой, ноги сами находили привычные изгибы тропинки. Вспомнил про рюкзак. «Пусть сами несут или пусть оставят, как хотят – наплевать!». Инстинктивно обогнул лужу, где в липкой грязи легко поскользнуться. Речка, шаткие брёвна моста, жёлтый песок там, сверху, с шоссе иногда съезжают автомобили. Только там, на последнем поросшем травой холмике, остановился. Лёгкий запах дыма. «Не стра-ашно?» – почти неслышно донеслось из-за леса. Светлов отчаянно затряс головой. Хорошо хоть не видит меня никто, психопата несчастного… Ну вот, исчезла дрожь в руках, теперь – наверх. Всё равно: теперь наверх.
