– Почему она не сдохла? – гнусаво рычал Гран на своих людей. – Уже двое суток прошло!
– Её раны быстро заживают, сэр, – доложил слуга.
– Как это возможно? Раны от светового хлыста даже с лекарствами заживают полжизни!
– Всему виной её дар исцеления, – влез в разговор один из охранников. – Ваша племянница, сэр, работала в медицинском учреждении и отзывы о ней такие, что она обладает уникальной способностью исцелять даже самые безнадёжные и серьёзные раны и увечья.
– Я знаю, где она работала, – сказал Гран и тут же задумался. – Но о её даре я слышу впервые. Ты уверен?
– Да, сэр.
– Любопытно. Очень любопытно, – прогундосил Гран и тут же скривился и тронул перевязанный нос, который ему пришили в тот самый проклятый день.
Нос у него жутко болел, и странное ощущение испытывал мужчина, на интуитивном уровне подозревающий, что что-то с ним не так.
Гран ещё не догадывался, что уже навсегда потерял свой нос. Ни протез, ни живую плоть, ни синтетическую не смогут ему пришить – он навсегда останется с гниющими пазухами вместо носа и будет носить синтетическую нашлёпку со съёмными фильтрами, впитывающие сочащийся гной.
– Сколько мы за прошлый месяц потеряли хороших бойцов?
– Одиннадцать, сэр. Их невозможно было спасти.
– Ты же сам сказал, что Мия делала невозможное даже с самыми безнадёжными травмами и ранами.
– Так точно, сэр.
Гран снова задумался и посмотрел на монитор, на котором транслировалась комната, в которой на жёсткой кровати лежала Мия.
– Значит так, отправьте к ней медиков, пусть подлечат. Я хочу, чтобы её исцеление пошло как можно быстрее.
– Если вы хотите её продать, то боюсь, никто не захочет искалеченный товар. Помимо спины, у неё ещё и левая сторона лица… Хлыст рассёк на её лице кожу, останется шрам, про спину даже молчу…
– Да насрать! Она мне не для продажи нужна. Я не желаю больше терять хороших бойцов, за которых выложил огромные деньги. Выполняй! Распорядись обо всём. Через неделю она должна быть на ногах, на кону важный бой.
– Вас понял, сэр.
Мия
Страшен путь назад, путь обратно в жизнь. Пробуждение – та же пытка.
Вернулось зрение и слух, но голоса больше нет.
Душа моя снова обрела плоть, а плоть – цепи.
Когда мои раны зажили, оставив после себя уродливые шрамы на спине, лице и в моей душе, я долго смотрела в отражении на свой терновый цветок, который превратился из дивного в нечто уродливое, иглистое, агрессивное и хищное. Я ухмыльнулась и долго стояла так, разглядывая свои уродства.
Прошло шесть дней. Я жива, цела и здорова. Но всё относительно. Разве можно назвать сломленную душу здоровой, целой и живой?
Теперь я больше не могу говорить.
С моих губ не слетает ни единого звука.
Я не знаю, почему так. Почему дар исцелил моё тело выборочно, оставив меня без голоса.
Моя душа разорвана в клочья, собрана и сшита самым дерьмовым портным.
Но это уже неважно.
Всё