Я вспыхиваю:
– Что?
– Разделить с тобой твой первый закат на Санторини, – серьезно отвечает он.
Смутившись от его взгляда и слов, я отворачиваюсь и сажусь обратно в кресло. Натягиваю плед по самые плечи – как броню. Но художник уже увлеченно склоняется над мольбертом и принимается рисовать. Ему нет до меня никакого дела.
Золотой шар солнца все ниже катится к морю. Небо над Санторини разгорается яркими оттенками розового и оранжевого и каждую минуту меняет краски – словно модница примеряет на себя палитру и никак не может остановиться на идеальном варианте.
Лимонно-желтый. Апельсиновый. Пылающий оранжевый для кульминации – когда солнце готовится нырнуть в море.
Мне хочется сохранить мой первый закат на Санторини, и я вытаскиваю телефон, чтобы сделать фото, но тот разрядился.
Солнце уже касается краешком моря, и я задерживаю дыхание. Еще несколько бесконечно прекрасных мгновений – и золотой шар ныряет в море. Откуда-то сверху доносятся аплодисменты. Я читала, что туристы так провожают закат на Санторини.
Небо продолжает менять краски. Розовый, лиловый, сиреневый, цикламеновый, как цветы на бабушкиной бугенвиллее, огненно-пурпурный… Наверное, такой закат, как сегодня, – подарок для художника. Если он хоть в десятой мере сможет передать эти волшебные краски, эту первозданную гармонию природы и покой, который витает в воздухе, то он уже очень талантлив.
Темный силуэт художника у мольберта маячит на фоне пылающего неба. Мне очень хочется подкрасться ближе и заглянуть ему за плечо, чтобы увидеть, что он рисует. Но я остаюсь в кресле, чтобы ему не мешать.
Мой первый закат на Санторини получился не одиноким. А забавным и даже романтичным. Интересно, что будет дальше?
Начинает смеркаться, но парень продолжает рисовать, торопясь закончить картину. Ветер становится все холодней, пробирается под мой плед, заставляя ежиться, а художнику ерошит волосы, но, увлеченный работой, тот этого не замечает.
Если продолжу сидеть на веранде, могу заболеть. К тому же мне все сильней хочется есть, ведь обед я пропустила.
– Слушай, – подаю голос я. – Мне надо уйти, соседи позвали меня в гости.
Художник оборачивается с изумлением, как будто напрочь забыл о моем существовании. Он полностью увлечен своей картиной.
– И что? – нетерпеливо спрашивает он, явно желая скорее вернуться к работе. На его щеке я замечаю розовую краску и ловлю себя на мысли, что мне хочется ее стереть. Что за наваждение такое! Он, конечно, красив, но не настолько, чтобы я совсем потеряла голову.
– Я ухожу, – повторяю я. Он мрачнеет, решив, что я прогоняю его, и я быстро добавляю: – Но ты оставайся, если тебе нужно закончить картину.
– Правда? – Он радостно сияет. – Спасибо.
Я киваю на прощание и направляюсь к двери.
– Ника! – окликает он. – Когда ты вернешься?
Его вопрос удивляет, и я выпаливаю:
– Это не твое дело.
С какой стати мне отчитываться перед незнакомцем? Я даже имени его