Архиепископ. Конечно. Я – архиепископ, а что такое архиепископ? В некотором роде истукан. Наше ремесло приучило нас к выдержке – ведь нам приходится имело дело с таким политическим дураком! Да к тому же, любезный мой канцлер, у дофина есть привилегия королей: заставлять себя ждать.
Ла Тремуйль. Будь он проклят, этот дофин, не при вас будь сказано! Знаете, сколько он мне должен?
Архиепископ. Видимо, куда больше, чем мне, – вы ведь богаче.
Ла Тремуйль. Двадцать семь тысяч он у меня вытянул напоследок. Двадцать семь тысяч чистоганом.
Архиепископ. Но куда все это девается? Ни разу не видел на нем костюма, который я решился бы кинуть последнему из моих служек.
Ла Тремуйль. За обедом он довольствуется цыпленком или обрезком баранины. (В дверях появляется Паж.) Наконец!
Паж. Увы, ваша светлость, это не его величество. Сюда идет господин де Рец.
Ла Тремуйль. Этот молокосос Синяя Борода? А почему ты нам докладываешь?
Паж. Кажется, что-то случилось. С ним капитан ла Гир.
Входит Жиль де Рец, молодой человек 25 лет, очень франтоватый и очень самоуверенный. Бросая вызов двору, где все гладко выбриты, он кичится своей вьющейся бородкой, выкрашенной в синий цвет. Ему во что бы то ни стало хочется быть приятным, но он не вызывает симпатий, поэтому одиннадцать лет спустя, когда Жиль де Рец попытается восстать против могущества церкви, его обвинят в том, что он получал удовольствие, совершая чудовищные жестокости, и повесят. Пока что виселица еще не бросила на него свою тень. Он весело приближается к Архиепископу. Паж выходит.
Синяя Борода. Ваш смиренный агнец, святейший. Добрый день, монсеньор. Знаете, что случилось с ла Гиром?
Ла Тремуйль. Наверно, так чертыхался, что потерял голову.
Синяя Борода. Наоборот. Франк-Сквернослов, единственный человек в Турени, который даст ему по этой части пять очков вперед, услышал от какого-то солдата, что человеку негоже сквернословить на краю могилы…
Архиепископ. И в других случаях тоже. Но разве Франк-Сквернослов надумал умереть?
Синяя Борода. Он только что свалился в колодезь и утонул. Ла Гир совсем обезумел от страха. (Входит капитан Ла Гир – старый вояка, который чувствует себя куда привольней на бивуаке, чем при дворе.) Я как раз говорю о тебе. Архиепископ тоже думает, что ты – человек пропащий.
Ла Гир (не глядя, шагает мимо Синей Бороды и останавливается между архиепископом и Ла Тремуйлем). Нечего шутить. Дело дрянь… То был совсем не солдат, а переодетый ангел.
Архиепископ, Ла Тремуйль, Синяя Борода (вместе). Ангел?!
Ла Гир. Самый настоящий ангел. Он пробился сюда из Шампани с горсточкой солдат мимо англичан, дезертиров, разбойников и еще невесть кого. Я знаю одного из его спутников – де Пуленгея. Он-то и говорит, что это – ангел.