Дядя пожимает плечами.
– Я собирался вызвать вас в Москву и всё объяснить.
– Ты, кажется, не удивился, получив это письмо? – папа позволяет дяде взять бокал и осушить его.
Тот кивает:
– Не буду даже отрицать. Это не первое письмо, которое я получил из девятнадцатого века. До этого было еще одно – пять лет назад. В нём сообщалось, что умер второй из заговорщиков. И были кое-какие сведения о вашей дочери. Ее тоже зовут Натальей, она воспитывается в доме тетушки – вдовы родного брата графини Евгении.
Тетушка… Чужая, незнакомая женщина, которой мне придется там подчиняться. Насколько я понимаю, в девятнадцатом веке девица в восемнадцать лет не могла претендовать на самостоятельность. Решения за нее до замужества принимал опекун. Или опекунша. И мужа ей тоже находил опекун, ничуть не считаясь с ее мнением.
Я снова плачу – теперь уже оттого, что совершенно не понимаю, как смогу жить в мире, где слово женщины не значит ничего?
И чувствую, как зреет во мне решимость отказаться от этого обмена. Зачем мне отправляться в девятнадцатый век? Своих родителей я там всё равно не найду.
Я шмыгаю носом, готовая отстаивать свои права, и вскидываю голову как норовистая лошадка. И тут же взглядом натыкаюсь на растерянную и тоже заплаканную маму Ларису.
Что будет с ними, если я откажусь? Они – моя единственная семья, мои самые близкие люди. Если я откажусь, они никогда не увидят свою дочь.
Я понимаю – мама еще не поверила дяде, несмотря ни на картину, ни на письмо. Но она поверит – как только обнимет свою, другую Наташу.
– Но повторный обмен уже не останется незамеченным! – высказываю я свои опасения. – Одно дело заменить новорожденных девочек и совсем другое – взрослых людей. Наверно, мы не похожи друг на друга. Что скажут ее родные и знакомые, увидев меня? К тому же, я не имею ни малейшего представления, как должна была вести себя знатная барышня в то время. Я не знакома с тогдашним этикетом, я не умею делать реверансы. А что будет делать она, оказавшись в нашем времени? Она никогда не видела ни машин, ни самолетов, ни компьютеров. Она сойдет с ума, попав сюда! А как она пойдет в мой университет?
Дядя кивает с серьезным видом.
– Да, университет ей придется бросить. Думаю, будет лучше, если вы уедете из Питера – так не придется никому ничего объяснять. Киря может найти работу где угодно – даже за границей. Это был бы идеальный вариант – временно осесть в месте, где вас никто не знает. Надеюсь, девочки похожи друг на друга хоть немного. А с годами люди меняются.
Той, другой, Наташе будет легче – рядом с ней будут любящие родители. Они помогут ей освоиться в незнакомом мире. Они сделают ее похожей на меня – если понадобится, покрасят волосы, подберут линзы нужного цвета, посадят на диету.
А что там, в прошлом, буду делать я одна? Я окажусь дома у незнакомой мне женщины, которая, конечно, не признает во мне свою Наташу. Меня объявят самозванкой, посадят в тюрьму. Кому и что я