За дочерей Лори опасался не напрасно. Старшая, Милли, была моей ровесницей и из кожи вон лезла, лишь бы доказать, что она уже взрослая. Всеми доступными способами.
Я ей казался диковинкой вроде экзотической зверюшки. Интересное, надо сказать, ощущение, но я еще не настолько выжил из ума, чтобы крутить роман на таких условиях. К тому же она мне совсем не нравилась. Пухленькая, светленькая, с ямочками на щеках, по-своему, конечно, очень симпатичная. Я же предпочитал рыжих или темноволосых, с хрупкими фигурами и большими глазами.
Нет, в какой-то мере я ее понимал. Сложно получить первый опыт, когда все и все на виду. А я через несколько месяцев уеду и увезу маленький грех ее юности с собой. Так ей не придется всю жизнь встречаться со мной взглядами.
Но неплохо было бы и поинтересоваться моим мнением, разве нет?
– Дэй, помоги! – донеслось из подсобки. Я отложил топор, которым пытался поддеть крышку ящика с консервами. Подхватил у Милли корзинку овощей и отнес на кухню. После чего продолжил мучить злосчастный ящик.
– Дэй.
– А?
– Что у тебя с глазами? Это линзы?
– Я похож на человека, у которого есть деньги на контактные линзы?
– Ну… Не знаю, – Милли сидела на высоком барном стуле, забросив ногу на ногу и старательно демонстрируя коленки.
То ли ржать, то ли плакать.
Так все и катилось потихоньку. До одного памятного вечера в баре у Лори. Зашел как-то мужчина лет пятидесяти – пятидесяти пяти. Обширные залысины, обычная для этих мест одежда – потертые джинсы и клетчатая рубашка.
И сразу разговоры стали чуть тише. Мужика не то что побаивались – скорее, опасались. Того, что он может сотворить.
Мужик протопал к стойке и заказал пиво.
– Дэй, достань! – крикнул мне Лори, не желавший отрываться от каких-то своих дел. Я полез в холодильник, вскрыл новую упаковку и поставил на стойку запотевшую банку.
Тааак.
Да что они все на меня пялятся?! Что пялятся не с любопытством, а с суеверным ужасом, я понял лишь мгновение спустя.
– Лори, – процедил мужик сквозь стиснутые зубы, – ты кого на работу взял?
– А что не так, Рейт? – удивился хозяин.
– Глаза у парня поганые.
– Так мне с ним не детей делать, – попробовал неуверенно отшутиться Лори.
Но было поздно.
Все уже услышали и запомнили.
Рейт, как я потом узнал, был местным психом. Этакий дежурный скелет в шкафу каждого уважающего себя городка.
Причем двинулся он на войне, с фронта вернулся с нехорошим блеском в глазах и поселился в доме на окраине. Работал от случая к случаю и много пил, служа пугалом для городских мальчишек.
Но основная гадость была в том, что Рейт, хоть и псих, был все-таки своим, а я, с полным набором шариков и роликов, – приезжим. И не стоит думать, что это – пустой звук.
Милли